1. Пролог
-Не помню, чтобы я тебе что-то обещал. И, кстати, эта вилка для рыбы, ты должна была бы это уже выучить. Детка, я не сплю с бабами больше недели, тем более такими, которые не в состоянии запомнить назначение столового прибора, так что...
- Ну ты и скот,- Анька с грохотом отодвинула стул, резко вскочила с места и бросила мне в лицо крахмально-хрустящую салфетку.- Сдохнешь в одиночестве, эгоист чертов. В старости стакан воды не подаст никто.
- Ради стакана воды лишать себя свободы? – хмыкнул я, наблюдая за беснующейся фурией.- Ты слишком преувеличиваешь роль жидкости в пенсионерском существовании. В конце концов, горничных и горяченьких сиделок в коротких белых халатах вряд ли отменят, я думаю, через сто лет.
Да, я эгоист, и мне это никак не мешает жить. Я люблю свободу и дорожу своим личным пространством. Анечки, Аллочки, Заиньки, Пусечки, совсем не вызывают у меня матримониальных мыслей. Этой дуре вообще повезло, что я запомнил ее имя.
- А знаешь, да пошел ты,- проорала чертовка, и грохоча каблуками по мрамору ресторанного пола, пошкандыбала к выходу, с грацией царствующей особы. Господи, как завышена самооценка у бабы из Туева – Кукуева, еще вчера не знающей вкуса устриц. Только что сиськи у нее зачетные, конечно. Да зад как дирижабль. Я расправил на коленях полотняную салфетку – признак дорогого ресторана, и с удовольствием принялся за лобстера.
- Жить хорошо, Леший,- посмотрел на сидящего напротив друга детства, который не проронил ни слова во время театрального представления, устроенного одноразовой бабой.
- А хорошо жить еще лучше,- хохотнул Леха,- но в одном эта глупышка права, ты чертов эгоист.
- Слушай, почему они все думают, что я чего-то им должен? – задал я идиотский вопрос.-Я повода не даю, вроде, думать, что сумасшедший.
- Потому что влажная фантазия любой бабы не затащить в койку строптивого самца, не получить от него в подарок шубку или тачку, даже не женить на себе мужика. Они хотят перевоспитать козла, дорогой друг. Нарожать ему детишек и потом закатывая глаза, рассказывать потомкам истории своего педагогического триумфа. «Вот никто не смогла, а она смогла». Это высшая мхатма для них, — загоготал Леха, подливая мне в тоненькую рюмочку ледяную водку.
