Солнце висело низко над горизонтом, окрашивая пыльные улицы Кальдоры в багрово-красный цвет. Казалось, что сам город пылал – не от огня, а от ненависти и страха. В воздухе разносился запах металла и магического топлива, смешанный с тревожной тишиной, которая всегда предшествовала казни.
На главной площади собралась толпа. Люди, одетые в строгие серо-синие мундиры, стояли ровными рядами, словно фигуры на шахматной доске. Они говорили мало, лишь изредка бросая друг другу реплики, полные презрения. Рядом, в стороне, сгрудились представители другого мира: дартлогийцы. Их можно было узнать издалека – тёмные волосы, запавшие глаза, одежда, сшитая из грубых тканей. Они стояли молча, переминаясь с ноги на ногу, словно стараясь стать невидимыми. Но ничто не могло скрыть их: их присутствие выделялось так же резко, как кровь на белом снегу.
На площади возвышалась платформа, построенная из тёмного дерева. Сегодня она должна была стать местом правосудия.
Империя Эра гордо провозглашала себя оплотом порядка и цивилизации. Её идеология звучала ясно: только магия и дисциплина способны защитить человечество от хаоса. Но на самом деле Империя жаждала контроля. Сначала – над своими границами, потом – над соседями, а затем – над всем миром.
Дартлог был одной из первых стран, которые почувствовали на себе эту жажду власти. Год за годом Империя провоцировала конфликты, убеждая своих граждан, что их соседи – дикари, неспособные управлять собой. Пропаганда называла дартлогийцев «тёмными примитивами», обвиняя их в использовании «дикой магии», которую нужно искоренить ради общего блага.
Когда началась война, Дартлог сопротивлялся. Годы упорных боёв истощили обе стороны, но Империя обладала тем, чего не было у Дартлога: мощной армией, магической технологией и безжалостной решимостью.
Города падали один за другим. Леса, которые дартлогийцы считали священными, выжигались магическими вспышками. Дети рождались в криках и умирали в молчании. К концу войны Дартлог был почти уничтожен.
Площадь зашумела, когда на платформу вывели двух человек. Мужчина и женщина шли медленно, но гордо. Одежда их была грязной, лицо уставшим, но в их глазах не было страха. Это были родители Элин Нордергард, которых Империя обвинила в терроризме, государственной измене и саботаже.
