Тёплый свет вечернего солнца пробивался сквозь оконные занавески, освещая небольшую комнату. Эрика сидела на полу, склонившись над деревянным кубиком, который её трехлетний сын пытался поставить на башню. Его лицо было сосредоточенным, а крошечные пальцы сжимали деталь, словно от этого зависела его жизнь.
– Вот так, Джимми, аккуратнее, – мягко сказала она.
Руки Эрики дрожали, синяки на запястьях, болезненно синевато-желтые, выглядывали из-под рукавов платья. Каждый раз, когда она видела эти следы, у неё внутри всё сжималось. Она пыталась не думать о боли, сосредотачиваясь на сыне, на его беззаботном смехе.
Тихий скрип двери вывел её из мыслей.
Эрика подняла голову. Это был он.
Её муж, тяжелой поступью, почти валился в дом. Широкий и неуклюжий, он чуть не задел стул, пока пробирался к столу. Эрика, не отрывая глаз, наблюдала за ним. От него пахло вином – резким и дешевым, запах будто заполнил весь дом. Он шатался, словно едва держался на ногах, но его глаза блестели от гнева, а пересохшие губы искривлялись в злобной усмешке.
– Ну что, опять тут сидишь, – пробормотал он, окидывая взглядом жену и ребенка. Его голос звучал слабо, но в нем сквозила угроза.
Эрика напряглась, незаметно прикрыв сына собой.
– Мы просто играли, – ответила она тихо, стараясь не встретиться с ним взглядом.
Но муж, будто не слыша, сделал шаг к ней. Его лицо наливалось красным цветом, дыхание становилось тяжелее, будто каждый шаг давался ему с трудом.
– Играли, значит, – прорычал он. – А я весь день на работе, чтоб вы тут забавлялись!
Он резко протянул руку, словно собирался схватить её, но замер. Его пальцы дрогнули, а затем сжались в кулак.
Эрика почувствовала, как сын, ничего не понимая, прижался к ней. Её сердце забилось чаще, но она знала – любой шаг, любое слово могли стать причиной вспышки.
– Ты думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? – продолжил он, качаясь на месте. – Как будто ты лучше. Как будто я… хуже вас.
Эрика молчала. В воздухе повисло напряжение, настолько густое, что казалось, его можно было потрогать. Муж хрипло выдохнул, развернулся и, пошатываясь, направился к столу.
