Пролог
Ночной город так красив. Из окна квартиры Андрея открывается прекрасный вид. Раньше, когда я смотрела на этот вид, он всегда меня успокаивал.
Я сидела в кресле, уткнувшись лицом в стеклянную поверхность окна, и смотрела на мерцающие огни города. Город был живым даже ночью. Только сегодня он мне не приносит удовольствия.
– Что ты сказала?
– Я не делала этого!
– Ира, о чем ты говоришь? Что, бля, происходит? Ты меня за кого принимаешь?
– Я говорю правду. Пожалуйста, поверь мне.
– Как? Су-ка! Что тебе не хватало? Что за дрянь?
– Андрей, я не… Пожалуйста, я люблю тебя! Я…
– Закрой свой поганый рот. Смотри сюда.
– Нет, я клянусь. Андрей, не поступай так с нами. Пожалуйста. Пожалуйста, послушай меня, – кричала я. – Не делай этого с нами!
Он попытался оттолкнуть меня, но я опять прильнула к нему.
– Лживая тварь. Шлюха. Вот кем ты оказалась. Дешевка.
– Ты снова это сделал.
Слезы текли по щекам, и я понимала, что он больше мне не верит. По его глазам видно, что это всё. Он не верит. Вздрагивая от рыданий, я поправила одежду и, опершись на кресло, медленно поднялась на ноги.
Горькая усмешка исказила пересохшие, искусанные губы. В висках ломилась боль, а перед глазами плыл мерзкий, рваный алый туман.
– Убирайся отсюда, – холодно приказал он.
Застыв от ужаса, я смотрела, как Андрей открывает дверь. Пройдя мимо него, я еще раз обернулась к Андрею, молча умоляя выслушать меня, поверить, остановить всё это. Последний шанс.
Он ответил ледяным взглядом, его лицо превратилось в каменную маску, на котором не дрогнул ни один мускул. Серые глаза смотрели пронизывающе, словно проникали сквозь душу. Такие родные и такие чуждые. В комнате вдруг стало холодно, словно в неё проникла зимняя метель. Я не смогу простить. Он всё равно узнает правду, только я уже не прощу. Сегодня "мы" умерли.
– Когда ты узнаешь правду, не приходи, – мой голос дрожал от боли, но я старалась говорить спокойно. – Я не смогу простить, Андрей. В этот раз я не прощу. Сегодня ты окончательно меня убил.
Андрей молчал, словно слова были бы бесполезны в этот момент, но они мне больше не были нужны. Его лицо оставалось неподвижным, словно каменная статуя, несущая в себе тяжесть недопонимания и расставания. Истерики я устраивать не буду. Той девочки давно нет.
