Весна начинается с дурацких дождей, которые лишь добавляют грязи и ноток недовольства мыслям. Мне не нравится, что придется вновь заехать на автомойку, что прогноз обещает пасмурное уныние еще неделю и что голубое пальто висит на плечиках, пока я “красуюсь” в спортивной ветровке.
А еще мне не нравится пробка. Цепочка иномарок медленно ползет к шлагбаумам, которые выдают пропуски на территорию аэропорта. Я уже опаздываю, что скребет наждачкой по моему педантичному характеру и заставляет шумно дышать. Я нервно постукиваю коротким маникюром по кожаному рулю иномарки и то и дело поглядываю на электронные часы, уговаривая их чуть притормозить. Можно, я поеду быстрее, а цифры на часах будут меняться медленнее?
Интересно, Кирилл раздосадован? Я должна была его встретить сорок минут назад, московский самолет приземлился без задержек, а ведь у него еще была пересадка. Гатвик – Шереметьево – Гумрак. Он, наверное, устал как собака, а тут еще аэропорт не самый просторный, хотя его перестроили к чемпионату по футболу. Но все равно не Лондон и не Москва.
Я отсылаю ему короткое сообщение, что я на месте, и выруливаю во второй ряд, где забирают прилетевших прямо с тротуара. Я опускаю тонированное стекло и внимательно вглядываюсь в разношерстную толпу с чемоданами, которая течет от зеркальных ворот аэропорта к пешеходным дорожкам. Я никогда не доверяла снимкам, стоит вспомнить хотя бы собственные – иногда получаешься так, что и родители открестятся, но все равно надеюсь на фоторобот, ведь я никогда не видела Кирилла глаза в глаза.
Он лучший друг моего мужа, Вадима, который не смог встретить его и попросил меня об услуге. Я даже немного нервничаю, потому что хочется оставить радужное впечатление, ведь я знаю, как муж дорожит их долгим знакомством. Оно замешано на бизнесе и больших деньгах, ну и на личных совпадениях во вкусах и целях, хотя Вадим из карьеристов, что считают бессмыслицей всё, что не приносит прибыль.
– Секс и чувства – исключение, – сказал он мне как-то, блеснув карими глубокими глазами, и улыбнулся так, будто специально сказал глупость, чтобы подразнить меня.