1. Глава 1.
Илья.
– Сделай погромче, Саныч, – произношу громко, стремясь отвлечь своего политтехнолога от вороха лежащих на столе бумаг. То, что я вижу в экране проклятого телевизора гораздо интереснее.
– А что там, Илья Владимирович? – он нехотя берет со стола пульт и увеличивает громкость. – Да сдались они вам? Позеры эти продажные…
– Помолчи, говорю. Это… Это моя жена.
Его лицо мгновенно меняется от охвативших недоумения и удивления. Саныч молча кивает и встает с кресла. Подходит ближе к висящей на стене «плазме», чтобы получше разглядеть Еву… А она изменилась… Элегантный светло-голубой костюм, длинные сережки со сверкающими камнями, макияж...
Впиваюсь в экран взглядом, мысленно костеря себя за то, что так и не пошел на этот прием… Вокруг Евы столпились журналисты: парнишка с «Пятого» канала – я его знаю, дамочка с каре и длинным любопытным носом – знаменитая Сосновская с «Сокол-ТВ», корреспонденты «России-1», «Первого», «НТВ»… Прищуриваюсь, чтобы разглядеть лицо Евы сквозь «забор» толстых, протянутых к ней микрофонов. Вроде бы те же глаза – карие, как блестящие каштаны, длинные волосы цвета молотого кофе, завитые на концах, изысканный макияж. Ее губы улыбаются этим проходимцам с микрофонами, глаза источают внимание, а голос… Когда она начинает говорить, я тоже, как и Саныч поднимаюсь с кресла.
– Спасибо за ваш вопрос, – изрекает она без смущения. Расправляет плечи, держится до черта уверенно. – Да, наш фонд обеспечил более ста детей нейро-ортопедическими пневмокостюмами «Атлант» и более пятидесяти детей лечебными костюмами «Адели».
– Что за хрень? – подает голос Саныч. – Какие еще костюмы?
– Помолчи, Сан. Потом…
Ева еще что-то говорит, но я почти не слышу… Смотрю на нее впервые за четыре года, невольно возвращаясь в прошлое… Вспоминаю ее глаза – другие и вроде бы те же… Карие, испуганные, молящие.
«– Пожалуйста, Илья… Позволь мне показать, какой я могу быть… Я прошу тебя».
Она стояла передо мной в тонком, как паутинка пеньюаре – униженная, заплаканная, влюбленная в меня… Не говорила, что любит, я сам это видел. Увидел, когда уже было поздно врубать заднюю. Обещание, данное Аксёнову, давило бетонной стеной на совесть, я просто не мог отказаться от свадьбы. А Ева… Черт знает, когда она успела напридумывать себе что-то большее, я ведь не давал обещаний и планов на нее не строил. Но она, оказывается, на что-то рассчитывала, за тем и пришла ко мне в комнату после церемонии бракосочетания.