На улице стояла пасмурная погода понедельника. Все люди города N ходили, как тени, в серых плащах и смотрели себе под ноги. Непонятно было: то ли они смотрели себе под ноги, чтобы не споткнуться, то ли потому, что о чём-то очень активно думали. Но если и думали, то так, что из-за этого подскальзывались, спотыкались, наступали друг другу на ноги, а там, нет-нет да и прилетит задним числом слово недоброе.
Жители города N, как муравьи, собирались у дверей метро, а те хлопали, создавая «оркестр входных дверей». В этом даже была какая-то музыка, правда, никто не мог понять, какая. Когда все в серых будничных костюмах, пальто и куртках, шубах и пуховиках, комбинезонах и дублёнках сбивались к станциям метро, они устраивали толкучку и брань. И разве не прекрасна, дорогой читатель, была та нависшая над городом облачность из туч и тумана, которая висела с самого утра? Не менее прекрасны были красные, жёлтые и зелёные светофоры. Особенно красный – такой искренний и такой жизненный! В этом цвете история многое вместила из ассоциаций: любовь, страсть, гнев, ненависть, войну, насилие, да и смерть там очень даже близко, пусть её и связывают с чёрным.
Впрочем, нас не должна интересовать эта «чёрная часть истории», ведь все проходили через двери метро, которые продолжали хлопать и хлопотать, иногда лишь думая: «Да когда же эти людишки дойдут все до своей работы и перестанут нас эксплуатировать!» Но двери есть двери – им разговаривать неприлично. Лишь иногда они пользовались случаем и исподтишка ударяли какого-нибудь зеваку прямо под ягодицы или, подталкивая его же, заставляли наступить на чью-нибудь ногу.
Была, правда, у всех, кто быстро спускался на эскалаторах вглубь метро, кто не отрывался от своих телефонов и вечно отводил взгляд друг от друга, одна плохая черта – они были неестественно приличны. Прямо неприлично приличны. Что ни толчок в спину, что ни пролитое на рукав кофе – всё: «Простите!», «Искренне извиняюсь…», да какие-нибудь ещё: «Прошу прощения, держите влажную салфетку». Всё, всё наполнялось этой неискренней приличностью. Но мы-то, дорогой читатель, знаем, что творилось в головах у этих людишек. Нет-нет да и тот, чей рукав промок от кофе, думал: «Чтоб у тебя и рубля на твоё кофе не хватило!» – а говорил: «Ничего страшного». Тот, кого толкнули, думал: «Вот если бы я не забыл дома костыль, знал бы ты, как старика тормошить, щенок!» – а нёс ну совершенно какую-то неискреннюю околесицу: «Мужчина! Вы обронили телефон!».
