Мы думаем, что всё контролируем. Но однажды
каждому предоставляется возможность узнать,
как много в жизни зависит от случайностей.
Опоздание, встреча с незнакомцем, любая мелочь,
даже чашка кофе, может изменить жизнь.
Иду по вокзалу. Всюду снуют люди, кто-то раздражённо посматривает на часы, кто-то спешит, расталкивая идущих навстречу. Как всегда, здесь стоит гомон из смеси голосов сотрудников и пассажиров, шума поездов и объявлений по громкой связи. Молодая девушка рыдает на плече парня в форме, две девчушки с косичками бегают вокруг замученных родителей, обвешанных сумками. Возле касс расположилась большая компания туристов с рюкзаками чуть ли не в человеческий рост. Меня всегда вдохновляла эта дорожная романтика, но я не могу себе позволить так беспечно проводить время – у меня работа.
Я неторопливо качу за собой маленький синий чемоданчик. Времени до моего поезда ещё хватает. Взгляд оценивающе пробегается по стенам. Вокзал недавно отреставрирован, о чём трубили по всем местным каналам. Цвет сменили с синего на жёлтый. На мой вкус выбор не самый удачный, но выглядит вполне себе прилично: чистенько и просторно. Наверху большое цифровое табло, каждые несколько минут меняются строчки: убывает или прибывает поезд, сообщают о задержке или объявляют путь. Пассажиры стоят, задрав голову, как голодные птенцы. Эта мысль меня веселит, и я тихонечко хихикаю.
Чтоб убить время разглядываю товары на прилавке местного киоска: всякие безделушки, пресса, дешевые любовные романчики, сувениры с видами Магнитогорска. Лоток напомнил мне, как я убегала от мамы на каком-то из московских вокзалов и разглядывала эти несметные богатства. Мы каждый год ездили к друзьям родителей в Ярославскую область. В Москве была долгая пересадка, ждать своего поезда приходилось несколько часов – в пять лет это кажется вечностью. В тот раз папа поехал по каким-то делам, а мы с мамой остались с чемоданами. Мама задремала, а я убежала снова смотреть на чашки с нарисованными столичными достопримечательностями, крутящиеся брелоки и статуэтки из разноцветного стекла. Засмотревшись, я даже не слышала, как по громкой связи объявляли о потерявшейся девочке с каштановыми косичками, как мама вырвала у дежурного микрофон и, рыдая, звала меня. Когда она нашла меня, то не отшлепала и даже не отругала, а расплакалась и купила мне полупрозрачную балерину на тончайшей стеклянной ножке.
