Утро начиналось как обычно: они преодолевали свой путь. Прохладная роса покрывала ступни ног. Босой шел уверенно и не спеша. Остальные следовали за ним молча, погруженные в свои мысли, спокойные и умиротворенные. Каждый шел тропой впереди идущего.
«Как же возможно такое?» – подумал один путник, наблюдая за юношей. Затем снял с ноги ботинок на массивной подошве и поставил ступню на землю. В ногу сразу же впились камни, торчащие из земли острыми пластинами. Он почувствовал боль, съежил стопу, поморщился и надел ботинок, плотно зашнуровав его. «Нет, босота – это не для меня», – улыбнулся он сам себе и водрузил на плечи огромный рюкзак.
«Его ноша весит слишком много, под ее гнетом я мог бы сорвать спину. Такой рюкзак я бы в жизни не поднял на свой хребет, а он еще и несет его! Тяжелая ноша, сразу видно, это очень сильный человек», – думал босой юноша, обгоняя силача.
Два путника встретились в три часа пополудни, но был еще один, шедший следом за ними. Если бы кто-нибудь взялся описывать его, то, наверное, сразу бы приметил худобу, высокий рост и очень быструю походку – настолько, что не каждый бегущий смог бы его догнать. Неудивительно, что через час он, перебирая вдоль тропы длинными ногами, настиг путника с поклажей, а еще через двадцать минут – босого юношу. Поравнявшись с ним, быстроногий притормозил и уже спокойным размеренным шагом пошел далее, держась от босого юноши на расстоянии примерно двух метров.
Так и двигалась эта троица, не останавливаясь на отдых, пока тропа была видна глазу – а это значит, что шли они почти до вечера.
Как только солнце заволокло вечерней дымкой, а огромные деревья перестали пропускать свет его лучей, все трое, словно сговорившись, свернули с тропинки и направились к раскидистому саману, листья которого уже сложились, приготовившись к ночному отдыху.
Саман рос немного в отдалении от густой чащи, и путники могли, расположившись под ним, хорошо отдохнуть и не опасаться диких зверей, водившихся в этих лесах. Звери сами боялись разведенного огня и без надобности редко выходили из своих убежищ. Под этот старый саман, густо усыпанный душистыми золотистыми цветками, путники приходили на отдых всегда – природная крыша давала чувство защищенности, словно они находились под охраной духа могучего дерева.
