Серые усталые глаза без блеска, смуглое загорелое лицо с острыми скулами, короткий ежик рано поседевших на висках волос под малиновым беретом, выгоревшая на солнце пятнистая форма, сидевшая на высокой худой фигуре мешковато. Это и был Климук, мое «высокое начальство» на целых полтора месяца. Для начала, он страшно не хотел брать меня в рейд. Недовольство и презрение было написано на его лице, сквозило в каждом жесте, когда я протянула бумаги. Он рывком схватил их, долго читал, буквально «ощупывая» каждую запятую. По его напряженному лицу я видела, что он ищет повод для отказа. Повода не было, а приказ есть приказ. Скрепя сердце, майор буркнул:
– Ладно. Завтра в семь выезжаем. Опоздаете – ждать не будем!
Он явно надеялся, что московская журналистка проспит. А я ухмыльнулась про себя, угадав его тайные желания: «Не дождешься! Не для того я полтора месяца за начальством, как хвост ходила, чтобы теперь элементарно проспать». Этот репортаж с настоящего рейда, с настоящими разведчиками, я вынашивала в себе около года. Ругалась с начальником, просила, требовала и даже умоляла, хотя мне и противно было стоять в «рабской позе». Раз десять получила отказ, но на одиннадцатый начальство не выдержало и позвонило, кому следует. Вот так я оказалась включенной в группу разведки, хотя и с неясными мне пока полномочиями…
Ради этого рейда я впервые захватила с собой два будильника, хотя часов принципиально не ношу. Слишком часто теряю и разбиваю. Перед тем, как лечь спать, предупредила на посту дежурного по офицерскому общежитию и свою соседку по номеру. Этого мне показалось маловато, и я забрела к соседям. Договорилась и с ними.
Наутро майор застыл с открытым ртом возле БТРа, когда я вышла из-за угла и решительно направилась к нему. На его лице застыло настоящее отчаяние. Разведчики тоже особой радости не выразили. Мрачно смотрели на мой здоровенный рюкзак, я их понимала: таскайся теперь с этой журналисткой! Они, судя по лицам, считали меня «тепличным растеньицем» и готовились к капризам. Я с самым независимым видом забралась на броню. Как бывалый солдат опустила рюкзак в темное нутро машины, пристроив его возле стенки, выпрямилась и с улыбкой поздоровалась со всеми:
