– Полкан сильно злой? – уточнил я у друга и по совместительству сослуживца Пашки Михеева.
Мы шли по коридору главного управления к кабинету нашего обожаемого начальника – полковника Новикова. Чем ближе подходили, тем сильнее у меня сжимался желудок. Впрочем, не только он.
Накосячил я немного, поэтому сейчас направлялся к нему на ковёр, чтобы огрести по полной программе, а, быть может, и по дополнительной – смотря какое сегодня настроение у Петра Яковлевича.
– А ты как думаешь, Костян? – вздохнул Пашка. – Он вчера так орал, я думал, у него харя от злости треснет.
Я сильно не надеялся на милость шефа. Просто так спросил.
После бессонной ночи голова гудела так, что мне хотелось, чтобы полкан поскорее меня отымел во всех позах и отпустил домой. Главаря банды я вчера упустил, так что этот ублюдок теперь затихарится, а я смогу выспаться, наконец, а потом с новыми силами приступить к службе.
В клубе, где мы вчера работали с Пашкой под прикрытием, такая заваруха началась, мама не горюй! А я всё пропустил, за что меня сегодня и будут сношать во все отверстия.
Одно утешало – раскрываемость у меня самая высокая по области, так что не уволят, но и по головке не погладят.
– Ну, не пуха тебе! – пожелал Михеев.
– Пошёл в жопу! – буркнул я.
Бесил он меня сегодня, если честно. Не мог, сука, меня вчера свистнуть, когда перестрелка началась?
Пашка стоял на стрёме, пока я пёр сочную блондиночку в толчке. Не то чтобы я в обиде на него… Понятно, что я сам накосячил…
Друг, называется!
Если бы мы не корефанились со школы, я бы всё хлебало ему разворотил. Но я его любил, козла вонючего!
– Надо говорить: к чёрту! – поправил меня Пашка, искренне считая, что я просто перепутал фразы.
Я не стал его разубеждать и решительно толкнул дверь в кабинет Новикова.
– Разрешите, товарищ полковник? – как можно бодрее сказал я.
– А-а-а-а… Герой-любовничек пожаловал! – с театральной улыбочкой протянул Пётр Яковлевич, и я понял, что мне пизда. – Ну, проходи, Зимин. Выспался, гадёныш?
– Никак нет, товарищ полковник! – ответил я, закрывая дверь.
Косяк косяком, но я не шибко-то хотел, чтобы весь отдел слышал, как Новиков имеет меня без вазелина. Я присел на стул возле стола полковника, как пионер, и приготовился слушать его нудятину.
