Глава 1. Пролог: Благословенный ребенок
Я открываю глаза и долго всматриваюсь в весеннее утреннее небо, проступающее сквозь решетку окна. Лучи восходящего солнца пробиваются в комнату, наполняя ее мягким розовато-золотистым светом. Снаружи доносятся звуки пробуждающегося квартала – скрип калитки, шаги прохожих, голоса торговцев. Шинмати, знаменитый квартал удовольствий в сердце Осаки, ожил после ночи, погрузившись в привычный ритм жизни, полной соблазнов и тайн.
Я перевожу взгляд на свое отражение в небольшом зеркале у изголовья. Ему уже не требуется множество слоев белил и ярких румян, чтобы оживить черты моего лица. Годы оставили на нем свой неизгладимый отпечаток – морщины обвили уголки глаз и губ, словно паутинки, а кожа утратила гладкость и приобрела оттенок старого пергамента. И все же в этом изможденном лице я вижу отблески былой красоты, некогда столь ценимой мужчинами.
Я была гейшей – одной из лучших в Шинмати и даже, смею сказать, во всей Осаке. Мое имя – Мико, что означает «красивый ребенок благословения». Так назвала меня мать, безутешная в своей нищете, но исполненная надежд. Видно, ей было дано пророчество о моей будущей жизни в роскоши и почете.
Я выросла в глухой деревушке на берегу реки в неделе пути от Осаки. Наше семейство принадлежало к низшим сословиям, тем, чье существование ограничивалось борьбой за пропитание. Отец целыми днями работал на рисовых полях знатного самурая, а мать пыталась свести концы с концами, мастеря для продажи рыбацкие сети. Я была младшей из троих детей и, судя по всему, последней каплей в чаше нашего семейного горя. Мы голодали, вынужденные довольствоваться скудными подачками феодала и временами прибегать к милостыне других крестьян.
Помню, как однажды ранним летним утром мать буквально вытолкнула меня за порог нашей хижины с наказом не возвращаться, пока не наберу побольше хвороста для очага. Я отправилась к опушке леса, радостно дыша свежим воздухом в предвкушении забавных детских игр. Но, собрав вязанку веток, я вдруг осознала, что солнце уже заметно выбралось из-за горизонта. Тревога сковала мое маленькое сердце, ведь добрую мать нельзя было надолго оставлять одну. С каждым шагом к дому душа будто становилась все тяжелее, а тропинка – все более тернистой. И вдруг впереди меня возник величественный всадник в богатых одеждах, преградивший мне путь. В руке он сжимал белую церемониальную веточку сакуры – символ высочайших достоинств.
