Мэй сидела у самой кромки воды, и океан с лаской игривого щенка лизал ей ступни. Он всегда отвечал взаимностью на любовь, только это не давало ей разрыдаться в голос. Родители, бабушка Аямэ и часть персонала готовили новый дом и проверяли, всë ли здесь подходило для того, в кого она обратилась. Саму Мэй оставили на берегу. «Чтобы немного успокоилась», – сказал отец со всей строгостью одного из самых влиятельных бизнесменов во всех Штатах. «Чтобы не мешала», – мысленно поправила она, но спорить не стала. Осталась.
– Не хочу здесь оставаться.
Мэй зачерпнула воду ладонью, мягко улыбаясь. Тут же выплеснула всë обратно, дрогнув: показалось, что в океане, в десятке футов от неë, был человек. Секунда – видение исчезло. Осталась только водная гладь, отражающая световые блики, и весенний бриз.
– Мэй, ты же понимаешь, это для твоего блага.
Бабушка Аямэ. Мэй легко отличала еë шаги крадущегося хищника и тихо шуршащее кимоно. Вся семья уже лет двадцать жила на севере США, но бабуля наотрез отказывалась менять привычки.
Сев рядом, бабушка Аямэ подставила лицо под солнечные лучи. Улыбнулась в той загадочной манере, которая доступна только мудрым опытным леди.
– Не понимаю! Я просто надоела вам? Поэтому?
– Родитель, которому надоедает собственный ребëнок, перестаëт быть родителем. Думаешь, Йоко такая? Или Бен?
Мэй помотала головой.
– Не хочу ни о ком думать плохо. Но я… Уже ничего не понимаю.
– Мы два года пытались сделать что-то с новой тобой. Люди не справляются.
– Поэтому меня нужно изолировать?
Бабушку Аямэ ничуть не смутили злые слова. Она улыбнулась.
– Мэй, если люди не способны помочь, этим должны заниматься духи. Помнишь легенду?
– Сказки эти… Конечно.
Духи могли явиться только к тем, у кого чисты мысли и сердце. Мэй давно не верила в легенды.
***
В тот весеннее утро океан полностью потерял покой. Волны рычали над головой, кружились на поверхности, словно пытались выбросить все эти громкоголосые катера к морскому дьяволу и навсегда забыть про их существование.
– Чего они опять задумали?
Деламор откинул одеяло мягкого жëлто-зелëного мха и оттолкнулся от шершавого рифа, оцарапав бледные ладони. Соседи сверху – это особо жестокий вид пытки, считал он, и не понимал, почему морской бог не разграничивал глубь и поверхность.
