Тьма. Нераздельная, бесконечная тьма зияла перед моим умершим взором. И лишь осколки растрескавшейся после смерти памяти помнили любимые глаза, которые в один миг сверкнули, как у хищника, и острые клыки вонзились в мою шею. Из-за корсета мне было сложно дышать от его натиска, а уж бороться с чудовищем тем более было бессмысленно. Его сильные руки тут же оставляли синяки на нежном девичьем теле аристократки. Я помню, как сознание постепенно начало таять и не от волнения, а от того, как мои силы медленно перетекали через мою кровь в утробу чудища, с которым сколько помню себя, мечтала соединить свою жизнь.
Неожиданно я увидела яркую вспышку, которая вдребезги разбила глухую тьму. И сейчас мои уши терзает невообразимый голос, который, кажется, проходит сквозь саму мою душу. Я открыла глаза и взглянула на свои руки. Полупрозрачные и бледные, словно частички таявшего льда. Оглянувшись, вижу свое бездыханное тело, и остатки крови медленно вытекают из двух небольших ранок на шее, превращая светлые, уложенные в тугие кудри, волосы в красное месиво. Я ахнула, и услышала, как мой голос гулким эхом повторяется в ночи, отскакивая от черных стен фамильного склепа легким шепотом. Сияние никуда не ушло, и, повернув лицо к свету, вижу, как крылатое существо с легкой улыбкой смотрит на меня.
– Я верну твою душу в тело, дитя. Так велит Создатель. Но это обрекает тебя на вечное служение свету в стане тьмы. Не выдавай наш секрет, чтобы искры света во тьме не были раскрыты. Отныне… – существо направляет свою светящуюся ладонь на мою грудь и лучи чистого света впиваются в мою прозрачную оболочку. – …ты будешь отбирать жизнь у тех, кого нужно спасти, и будешь отправлять их души прямо к Создателю, а черные греховные души – на растерзание Люциферу. Et vos, vivet in aeternum, salva animas in tribulatione *. – эти слова волнами проходят через мою сущность, эхом отдаваясь в мелькающем сознании.
Мне неясен смысл всех сказанных слов, и даже тех, что на латыни. Зря я легкомысленно строила глазки учителю, за что всякий раз вознаграждалась отличными отметками, не зная при этом латынь ни на грош. Эту речь я легко узнала, ведь седовласый учитель всегда с гордостью говорил о том, что великие мира сего должны владеть этим языком в совершенстве, ибо он – язык Всевышнего и даже сам Сатана говорит на нем.
