ГЛАВА 1
— Екатерина Михайловна, добрый день.
Я подняла глаза, не донеся ложку с десертом до рта.
— Какой же он добрый, Эдик, если ты тут? – задала вопрос. Мужчина лучезарно улыбнулся.
— Георгий Олегович просит вас составить ему компанию, – ответил, проигнорировав мои слова.
— Передайте Георгию Олеговичу, чтобы он шел в... – договорить я не успела, потому что Эдик улыбнулся еще шире, сказав:
— Екатерина Михайловна, давайте не будем тратить время.
Я со звоном откинула ложку на стол и встала. Эдик вроде бы расслабился, а зря. Положив деньги, я перекинула сумку через плечо и направилась к выходу из кофейни.
— Нам сюда, – ухватил меня Эдик за локоть, когда я пошла влево. Руку я выдернула.
— Не нам, а вам. А что передать Георгию Олеговичу, я уже сказала.
И потопала на выход. Эдику, слава богу, хватило ума не тащить меня через весь торговый центр за локоть. Понимает, что я могу и разораться. Скандалы Матвееву ни к чему, и Эдик об этом знает.
Ну вот, а так вроде неплохо день начинался. Да и вообще казалось, жизнь наладилась за последний месяц. И тут снова здорово.
Я направилась в сторону остановки, а через пару минут возле меня тормознул черный «Мерседес». Стекло заднего окна опустилось, и я услышала знакомый голос:
— Хоть бы раз послушалась.
Я шла, глядя вперед и делая вид, что это вообще не про меня.
— Катя, – позвал Матвеев, но реакции не получил. – Да сядь в машину, мать твою! – выругался он. Я резко развернулась, останавливаясь.
— Слушайте, Георгий Олегович, мне казалось, мы с вами все выяснили?
— Кать, давай не будем привлекать внимание, сядь в машину.
Сзади уже сигналили, но Матвееву, конечно, было плевать, машина не сдвинулась с места ни на миллиметр.
Я повторила, куда ему идти, и потопала дальше, услышав в ответ ругательство.
Через пару мгновений мой локоть оказался в цепкой хватке мужчины.
— Авдеева, – процедил Георгий Олегович, – ты можешь себя хоть раз нормально повести?
— А вы? – уставилась я на него. – Обязательно Эдика высылать, чтобы он тащил меня через весь торговый центр?
Матвеев закатил глаза, поджимая губы.
— Ладно, извини, был неправ. Теперь мы можем пообедать?
