Давид
Лязг металлической задвижки, и железные ворота седьмой исправительной колонии распахиваются, выпуская меня на долгожданную свободу. Но не так сладок чистый воздух, как привкус предстоящей расправы над предательницей.
– Вы считаете подсудимого виновным?
– Да, Грозный Давид Тимурович напал на Матвея просто потому, что он неадекватен. При нашем знакомстве он мне тоже угрожал, накачал наркотиками, вывихнул мне руку и несколько недель преследовал.
А ведь сука в любви клялась и замуж за меня собиралась. Мотнув головой, отгоняю воспоминания и вижу в нескольких метрах припаркованный чёрный внедорожник, прислонившись к нему, мой друг Макс выпускает клубы сигаретного дыма. Стоит ему меня заметить, как он сдвигается с места, идёт мне навстречу и заключает в братские объятия.
– Добро пожаловать на волю, брат, – проговаривает, похлопав по спине.
– Спасибо, – отвечаю и, бросив небольшую сумку на землю, забираю у него сигарету.
Глубоко затягиваюсь никотином, чувствуя, как лёгкие наполняются ядовитым дымом, смешиваясь с противным осадком тюремного запаха. Друг не торопит, позволяя стоять и ощущать вкус свободы, но меня отвлекает звук подъезжающей машины класса люкс. Автомобиль тормозит рядом с нами, открывается задняя дверь, и оттуда выходит мой отец, одетый с иголочки – чёрный костюм, белая рубашка с расстёгнутым воротником и максимально серьёзное выражение лица.
– Добрый день, – здоровается, протягивая руку.
– Здорово, – киваю, пожав его кисть, но неожиданно он тянет на себя и обнимает впервые за все мои двадцать восемь лет.
Ошалел, но не отталкиваю, за этот год наши с ним отношения вышли на новый уровень. У меня к нему появилось уважение, доверие и даже благодарность за ощутимую помощь в уменьшении моего срока. Если бы не он, отсидел бы все восемь лет, а не двенадцать месяцев, четыре дня и семь часов. И это без учёта СИЗО во время долбаного расследования.
– Я очень рад, что этот день настал, – проговаривает, и я не слышу в его голосе фальши.
– Угу, – мычу и, затянувшись в последний раз сигаретным дымом, бросаю окурок и топчу его ботинком.
