ГЛАВА 1
— Ева, дочка, ну какой клуб? — мама возмущенно взмахивает руками. — На носу зачеты, экзамены...
— Ма, — перебиваю я, — первый зачет только через неделю. К тому же у меня автомат. У Наташки день рождения, ты хочешь запретить мне пойти на день рождения к лучшей подруге?
— Никто не запрещает тебе идти на день рождения, но клуб — это... это... — мама не находит нужных слов.
— Это что?
— Это не для тебя. Ты хорошая девочка.
— Господи, мам, — закатываю глаза. — Ну, сколько можно, а?
— Туда же одни проститутки ходят, — растерянно смотрит на меня мама.
— Значит, Наташка — проститутка?
С Наташкой мы дружим с пеленок. Как переехали в новую квартиру, так и подружились. Она живет в доме напротив, который стоит так близко от нашего, что окна смотрят прямо друг на друга. В детстве мы все время мечтали перекинуть мост и перебираться из квартиры в квартиру, прямо не выходя из подъезда. Правда, как это сделать безопасно, чтобы не свалиться с двенадцатого этажа, так и не придумали. Так до сих пор и приходится бегать: лифт-подъезд-подъезд-лифт.
— Нет, Наташа — девочка хорошая, но иногда ей в голову приходят странные идеи. Зачем отмечать день рождения в клубе? Неужели нельзя спокойно посидеть дома?
— Мам, — грохаю кружкой с чаем об стол. — Нам по двадцать два года. Через пару месяцев мы заканчиваем универ. Мы уже не подростки. Я уже, черт возьми, взрослая женщина, а ты блюдешь меня так, будто на дворе до сих пор Средневековье.
— Женщина? Ты смотри при отце это не ляпни. Он же тебя прибьет.
Да, это клиника, товарищи! Мои родители очень старомодны. Они и шагу не дают мне сделать: никаких тусовок, никаких ночевок вне дома, разве что только у Наташки и то только потому, что они могут каждую минуту за мной к ней прийти. Желательно, чтобы и никаких свиданий. При этом они вполне себе адекватные люди, совсем не старые люди — моей маме всего сорок четыре года, папе — сорок шесть, — но ведут себя так, будто наш дом — это монастырь или институт благородных девиц. Особенно отец. Он строг, а мама ему вторит. Лике, моей младшей сестре, достается еще больше, чем мне. А все потому, что восемнадцатилетняя Лика — бунтарка. А я вот всегда была послушной девочкой.
