Запах лекарств сбивал меня с ног. С детства ненавижу медицинские учреждения и все, что с ними связано.
Наша жизнь меняется с каждым днем, наши гаджеты все современнее, машины быстрее, а дома выше. Но это не мешает стоять прогрессу на месте в местной больнице, которая застряла в восьмидесятых своими зелеными стенами, потертым и порванным линолеумом и белой дверью, которую явно не раз красили поверх старой облупившейся побелки.
Именно напротив такой двери я остановилась, не решаясь войти. Я, в некотором роде, сухарь. Я не слишком падка на сочувствие, часто балуюсь сарказмом и не умею промолчать, когда это нужно. Но в данный момент меня настолько накрыло болью – чужой болью, что я не могла проглотить этот дурацкий ком в горле и, наконец-то, сделать шаг вперед.
Где-то в конце коридора захихикали молоденькие медсестры и я, немного разозлившись на их неуместное (в моем случае) веселье, зло толкнула дверь, заходя внутрь.
В палате лежало пять человек. Я взглядом выцепила бабульку, двух женщин около тридцати пяти-сорока лет и одну молодую совсем девчонку. А после уже наткнулась на кровать той, к которой пришла.
Вера лежала, отвернувшись к стене. Я кивнула местным обитателям палаты и тихо подошла к подруге. Присев на пошарпанный стул, я аккуратно погладила девушку по плечу. Та вздрогнула и резко обернулась, уставившись на меня. В ее глазах читался такой дикий страх, что я на миг забыла, как дышать. Но вскоре пришло узнавание, и на лицо девушки вернулось спокойствие.
- Привет, - тихо проговорила я, ободряюще улыбаясь. – Ты как?
От меня не ускользнули синяки на руках, которые Вера тут же скрыла широкими рукавами халата, а также мощная ссадина на щеке и разбитая губа. Злость настолько захлестнула меня, что было желание что-то тут же разбить. Но я знала, что нельзя сейчас истерить. Точно уж не мне.
- Ничего, - подруга села в кровати, опуская взгляд вниз, на свои руки. – Как у тебя дела? Как на собеседование сходила?
Мне хотелось поговорить с ней о произошедшем, но я боялась ее подтолкнуть к этому разговору. Поэтому решила поддержать нашу, ничего не значащую болтовню.
