За чертой. День первый. Утро
Кошка сидит у окна и смотрит на улицу через москитную сетку. Она меня недолюбливает, что довольно обидно, ведь я не сделала ей ничего плохого, но я списываю это на то, что заняла ее половину кровати. Я устало моргаю ей вместо пожелания доброго утра. Сегодня у меня нет сил говорить даже с кошками, да и утро это едва ли можно назвать очень добрым. А вот на статус самого необычного в моей жизни потянет.
Я сижу на диване и пытаюсь бороться с усталостью, лениво листая ленту Инстаграмма (продукты компании Meta признаны экстремистскими и заперещены в Российской Федерации). Утренний свет рассеянно льется сквозь приоткрытое окно, на котором нет даже москитной сетки, не говоря уже о решетке. Я удивляюсь, почему кошка не выпрыгнет и не уйдет куда-нибудь далеко-далеко, но потом вспоминаю, что я и сама до сих пор здесь, хотя за эту ночь отнюдь не один раз думала о том, чтобы уйти. Оказывается, предел есть у всего. Даже у вещей, который казались тебе безграничными. Но хорошая новость: эти пределы можно раздвинуть собственными руками, чем я и занимаюсь на протяжении последних часов восьми.
Свет играет танцующими на сквозняке пылинками, и я даже не пытаюсь их сосчитать. Один, два, три, бесконечность, хотя на самом деле их едва ли больше десятка. Просто это занятие кажется бессмысленным, а мне отчаянно нужен сегодня если не смысл, то хотя бы причина, чтобы продолжать то, во что я так верила еще вчера. Я, и правда, похоже, совсем заигралась… Слегка улыбаюсь и захожу в приложение календаря в телефоне. А ведь это лето действительно закончится в среду, как в любимой песне. Ну что ж, «будь что будет, малыш, будь что будет»…
Голова остается чугунной, словно всю ночь снились кошмары, хотя я едва ли вообще спала за эти три или четыре часа – максимум дремала. Простынка, которой был накрыт диван, сбилась с моей стороны. За окном было уже совсем светло – здесь, на юге, уже к восьми утра так жарко, что хочется раздеться догола и прыгнуть в воду, вот только теперь подобная «обнаженка», которая Ему так не нравится, является практически непозволительной роскошью – даже дома. Даже почти дома. Если это место все еще останется таковым.
