Они подошли к широкой реке и долго, не отрываясь, смотрели в прозрачную чистую воду. Ее мерное течение струилось меж двумя берегами, разными и такими далекими, а за ней открывалась неведомая земля. Она притягивала, манила своей тайной, скрываясь за водной преградой. И сейчас им казалось, что никогда не войдут в эту реку и не перейдут ее. А позади лишь облака, парящие по небу, мягким покрывалом ниспадали с божественных высот, кончаясь здесь, на берегу, на белом песке. Серебряная гладь реки вновь приковала их внимание. Вода струилась меж камней и зеленью колыхающихся водорослей. Причудливые рыбы с пестрыми спинами и золотыми плавниками поднимались с глубины. Огибая гладкие валуны, они, не боясь, подплывали прямо к ногам и, словно играя, приглашали сделать шаг, на который эти двое пока только решались. Звали, маня за собой, на далекий сказочный берег. А нежный шелест волн усыплял и успокаивал.
– Пойдем? – наконец вымолвил он.
– Да, – отвечала она.
– Я там уже был. Пойдем! Я покажу тебе все!
И они устремились в ту даль, в не приснившуюся явь, где их ждали удивительные картинки настоящей не придуманной жизни.
Они легко шли, едва касаясь заснеженного тротуара, и им было хорошо вот так, вдвоем. Снег все падал и падал, наметая новогодние сугробы, занося улицы и машины, деревья и провода, свисающие со столбов, крыши домов и весь этот город, и весь этот мир. Снег был белым и чистым. Невинной белизной он укрывал останки вчерашнего мусора, брошенного людьми, остатки праздника и карнавала, стирал обугленные следы от взрывов петард, пряча все под мягким покрывалом. Город спал, и не было никого на одинокой улице, заставленной высокими домами и занесенной снегом. Только эти двое.
– Тебе хорошо? – спросил он ее.
– Очень. Так спокойно, тихо и совсем никого нет, – отвечала она.
– Скоро они проснутся, начнут выходить на улицы. У людей праздник, а пока они лениво досыпают в своих постелях.
– И не знают, как здесь красиво и хорошо… Вон, посмотри, собака. Такая большая!
И приблизилась к этому мохнатому чудовищу. Ему было холодно, и пес грелся на оттаявшем люке канализации, ожидая, когда же из домов начнут выходить люди, начнут открываться двери, куда можно будет ненадолго проникнуть и погреться. А, может быть, перепадет что-нибудь из еды.
