Сидя в подвале дома где-то в глубине Стейтен-Айленда, я смотрел на пожелтевший лист бумаги и думал: «Сбылась мечта идиота – пролететь тысячи километров ради того, чтобы, оставшись без денег, без работы, закусить куском бумаги и лечь спать». А перекусить чем-то надо было, голодный желудок не давал заснуть, но других вариантов не было. Моя глупая скромность, граничащая с тупой гордостью, не позволяла попросить еды и немного денег у соседей по комнате или у хозяйки дома. Лист бумаги, высовываясь между книг, забытых и грудой сваленных здесь, соблазнял своей несъедобностью. Я пытался выстроить в своей голове цепочку событий, хитросплетений судьбы, которые привели меня сюда, в этот темный подвал с маленькими окнами на уровне земли и низким потолком. Я верю, случайности не случайны и можно сказать, что жизнь в любой момент времени является результатом прошлого целиком, но на любом пути есть свои точки отсчета и я чувствовал, что очередная такая точка случилась со мной совсем недавно, несколько лет назад, ее-то я и пытался отыскать…
Где-то очень далеко от этого подвала и этих чуждых мест, когда-то, впрочем не так давно, на южных склонах Уральских гор я вдохновенно танцевал, повинуясь ритмам современной музыки. График моей жизни в то время был весьма насыщен: с утра в академию – постигать науку актерского мастерства, вечером в театр – играть вымышленных героев вымышленным собой, а ночью в клуб, но не отдыхать, а работать. Go-Go – так называют танцоров, которые должны разжечь танцпол своими заводными танцами, но в то время, в том месте, а было это в столице Южного Урала, нас называли аниматорами. Между собой мы называли друг друга «анимашки», но я думал, что более подходящее название для нас РеАниматоры!
В этом бурном потоке жизни, вперемешку со всеми остальными, летела и моя жизнь. О том, куда она летела, я пока особо не задумывался, просто радовался жизни, получал удовольствие, хотя было непросто. Всю студенческую пору я больше всего хотел только две вещи: спать и есть. Спать хотелось сильнее: из-за моего графика на сон оставалось часа четыре и при любой возможности, в любом месте, там, где моя голова находила опору, я тут же засыпал.
