Давние времена. Может и не столь давние, но совершенно другие, непохожие на современные. Таёжный посёлок где-то на 800 – 1000 жителей на Европейском Севере, отрезанный от Большой земли Северной Двиной. Летом сообщение по реке раньше на пароходах, потом на теплоходах. Зимой тоже по реке, но уже по льду. Весной и осенью в распутицу сообщения никакого, как в море на острове. Однажды в распутицу на реке застряла баржа и осталась напротив посёлка на всю зиму. Команда из четырёх КРЕПКИХ ПАРНЕЙ поселилась в нашем общежитии на тихую радость незамужних (а может и замужних) девушек и на скрытую злость парней, которая иногда выливалась в ожесточённую драку с переменным успехом на танцах. Все обязанности этой команды заключались в ежедневном осмотре баржи на предмет состояния льда вокруг корпуса. Всё. В остальное же время их занятия не отличались разнообразием. Только пьянка на радость продавцов магазина, план по выручке из месяца в месяц перевыполнялся. Снабженцы же посёлка явно не учли в своих планах четырёх таких активных покупателей. В марте на складе кончилась мука, вряд ли в этом была какая-то вина матросов, но весна была ранняя и машины по льду уже не ходили. Народ моментально скупил всю манку и макаронные изделия. Всё это вымачивалось и выпекались лепёшки, хоть какая-то замена хлеба для мужиков, тяжёлым трудом добывавших стране лес. Все считали дни до начала навигации, но весна получилась затяжная, с оттепелями и с морозами. Положение создалось критическое. Но тут кончилась водка и четыре матроса явно имели отношение к этому. Водка, как и лес, имела в стране стратегическое значение. Через день над посёлком завис огромный грузовой вертолёт. Люди сбежались к нему, радуясь привозу муки, но… Выгружались ящики, ящики, ящики… Вертолёт улетел и на земле остался только штабель из ящиков водки и ни одного мешка муки.
Это я так, для погружения читателя в ту атмосферу, в которой все обитатели посёлка от рождения жили и воспринимали окружающую действительность как должное.
Олег с Серёгой дружили с самого детства. Олег – безотцовщина, вдвоём с матерью выживали, а Сергей был один из четверых и так же с матерью выживали. Его отец, как вернулся с фронта, так и не смог отойти от ратного труда, от увиденного и пережитого. Напивался и твердил: «Ёб…е фашисты! Как они живут! А мы-то…» Пока однажды не повесился в сарае, оставив жену с четырьмя детьми. Бедная тетя Тося из последних жил вытягивала детей, работала стрелочницей на узкоколейке, а между сменами стирала людям бельё, копала огороды, белила потолки известью, от которой ее руки всегда были в язвах.
