– Кто это у нас такая раскрасавица? Сладкая ягодка-малинка.
Распахиваю глаза и делаю глубокий вдох, не в силах пошевелиться. Сердце подскакивает к горлу и принимается выбивать там отчаянную чечётку.
Где я? Что происходит?
Вокруг темнота, густая, как черничный кисель, и в этом непроглядном мраке рядом со мной кто-то есть. Мужчина, судя по голосу!
Напрягаю слух, но вокруг тишина, лишь кровь отчаянно стучит в висках. Может, приснилось?
Неожиданно на моё бедро опускается большая, тёплая ладонь и сжимает его, сквозь ткань ночной рубашки.
Взвизгиваю и пытаюсь вскочить. Но меня моментально подминает под себя огромное мужское тело, а рот зажимает крепкая мозолистая ладонь.
– Тихо девонька, не буди лихо, не баламуть нечисть лесную. Коли сама пришла, так помалкивай.
Дёргаюсь под незнакомцем изо всех сил, но не могу сбросить его с себя, он сильный, тяжёлый, прижимается всем телом, дышит часто-часто, широкая грудь ходуном ходит туда-сюда.
Даже сквозь ночную рубашку чувствую жар, исходящий от него, твёрдость упругих мускулов. Он пахнет странно: травой, лесным мхом, древесной смолой. Этот горьковато-терпкий запах исходит от его волос, от горячей кожи.
По телу проносятся волны ужаса. Забываю, как дышать, лишь беспомощно всхлипываю, чувствую, как губы сминают твёрдые мужские пальцы.
Как он оказался в моей постели?
И в тот же миг осознаю, что лежу вовсе не на мягкой перине в бабушкином доме. Я распласталась на земле!
Это очевидно, ведь лежать очень жёстко и холодно. В спину впиваются колкие травинки, а сквозь тонкую ткань сорочки просачивается сырость от стылой земли. Да и темнота какая-то уж слишком густая. Я абсолютно ничего не вижу, черным-черно вокруг, хоть глаз выколи!
Но как? Как я здесь оказалась? Ведь точно помню, как уснула в своей комнате.
– Не будешь кричать, если руку уберу? – хриплым шёпотом спрашивает незнакомец.
Мотаю головой, а потом сразу же киваю, потому что не знаю, какого-то именно знака ждёт от меня мужчина.
– Ладненько, но коли заорёшь, знай – рядом болото, а там хитка сидит. Лешаки тоже не лыком шиты, уши-лопухи развесили, только и ждут, над кем покуражиться.
