Теа
Тихонько закрыв за собой дверь, стараюсь еще тише ступать на пол, чтобы не разбудить спящих домочадцев. Не думаю, что маме с папой понравится видеть свою дочь посреди комнаты в куртке, а не в пижаме. На носочках медленно пробираюсь к лестнице, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы послушать, не проснулся ли случайно кто. Осторожно ставлю ногу на первую ступеньку, и раздается неприятный скрип, разрывающий тишину будто бы взрыв бомбы. «Нет, нет, нет,» – молится внутренний голос, глаза непроизвольно зажмуриваются, и тело застывает в ожидании чего-то очень страшного. Но ничего не происходит, ни через две секунды, ни через тридцать секунд, поэтому мой путь наверх продолжается. Минута, и я стою на втором этаже, думая над тем, как проскользнуть в свою спальню мимо родительской. Папа всегда очень чувствителен, и даже чей-нибудь шумный вздох может разбудить его, повлеча за неминуемую катастрофу. «Еще тише, Теа, вот так… Тише…» Последний метр, и я стою возле двери своей комнаты, радуясь, что осталась незамеченной и снова смогла это сделать. Вообще, такая схема действий для меня не новая. Я проворачиваю её уже второй год, и еще ни разу не попалась.
Облегченно выдохнув, вхожу в комнату, бросая на стул кофту. Слившийся с тьмой Шедар поднимает голову и смотрит на меня блестящими игрушечными глазами.
– Привет, – машу рукой псу, и тот снова кладет голову на кровать, будто бы ему перестало быть интересным происходящее. Конечно, он привык, что хозяйка исчезает на пару часов почти каждую ночь.
Повседневная одежда сменяется на пижаму. Распустив волосы, пальцами массирую кожу головы, краем глаза поглядывая на себя в зеркало. Я не думала, что так устала, пока не присела на кровать. Тело обмякло и веки стали невыносимо тяжелыми, чтобы еще хоть минуту держать их открытыми. Голова касается подушки, и сон действует незамедлительно, заключая меня в свои объятия.
Играющее по утрам радио на кухне официально причислено к тем вещам, которые не меняются. Даже если мир сию же минуту рухнет, радио все равно будет играть. Мама готовит тосты, параллельно стараясь выгладить папину рубашку, пока сам папа пьет свой слишком сладкий чай и ищет ключи от автомобиля. Вокруг итак достаточно шума, а радио все никак не умолкнет, донося до мира сего какую-то старую песню восьмидесятых.