По извилистой улице русского провинциального городка шла, спотыкаясь, красивая стройная девушка, зябко кутаясь в тоненькую кожаную куртку.
«За что? Почему… так?» – Каждый шаг отдавался резью в глазах. Хотелось набраться до беспамятства, упиться так, чтобы навсегда забыть.
В ушах гулко стучала кровь. Пьяно кружилась и дико болела голова. Перед мысленным взором в разноцветных искрах мучительной боли вставали недавно увиденные картинки. Сознание взбрыкивало, будто ретивый конь, отчаянно отказываясь верить.
Вскоре мысли приняли другое направление: «Почему? В чем я плохая? Что сделала не так?» – И снова шаги в никуда и без цели.
Редкие прохожие невольно обращали на нее внимание и провожали недоуменными взглядами. Еще бы! Спутанные каштановые волосы, потерявшие блеск. Тусклые серо-зеленые глаза, полные слез. И, невзирая ни на что, редкая красота. Но и та не все решает, по-видимому.
Прошло две недели, как ее бросили. Вышвырнули, словно надоевшую детскую игрушку, будто стоптанный ботинок, смятую обертку от съеденного мороженого.
Солнечный луч ее нынешней жизни пришел и сказал, неловко пряча виноватые глаза:
– Знаешь, я твердо решил, что нам нужно расстаться. Так что ты больше мне не звони. Отныне каждый сам по себе. Вещи потом верну, сама не приходи.
Хотя… почему «неловко» и «виноватые»? Потому что ей так хотелось? Вины в них не было ничуть. Чувство внутреннего превосходства, непоколебимая уверенность в собственной правоте и брезгливое желание, чтобы этот неприятный мелкий эпизод скорее остался в прошлом, – вот что в них таилось, в его глазах. А все остальное она себе придумала.
И на том всё. Ни объяснений, ни разборок. Ничего. Сегодня нужна – хорошо. Завтра не нужна – брысь отсюда, сгинь с глаз моих!
«Сволочь! Надменный сукин сын!» – гневно слетело с языка, а сердце истекало любовью. Как дальше жить без него? Как?!
Она шла, и ей казалось, что она падает в бездну. Все кончено. Как же пусто сейчас внутри! Первая боль все выжгла, уничтожила. Жизнь сложилась словно карточный домик и рухнула к его ногам с шелестом бумаги.
Душа корежилась в оглушающей боли, корчилась в смертных муках, плавилась во внутреннем аду. И эта боль вытянула на улицу, она жестоко выламывала тело в любви без взаимности, гнала под окна любимого человека. Нужно, жизненно необходимо взглянуть, просто удостовериться, что с ним все в порядке, что все хорошо!
