ПРОЛОГ
Маленькая девчушка семи лет брела по людным улицам Бронхейма в ободранных башмачках, стаптывая пятки о деревянную подошву, и в грязной одежонке, которая когда-то давно пахла свежестью и цветами. Волосы её были всклокочены в воронье гнездо, глаза припухли от постоянных рыданий. На щеке красовался синяк от недавней оплеухи бакалейщика. «Ибо неча околачиваться возле лавки», — разорялся мужик в кожаном фартуке. За просмотр, по его словам, тоже денег уплатить надобно.
А ноги девчушки неизменно вели её к лавкам, источающим ароматные запахи.
«Надо бы накормить братца, иначе он умрет с голоду», — в очередной раз в уме повторила она, разглядывая толпу, выискивая сердобольных.
— Люди добрые, — своим тоненьким голоском затянула она просьбу о милостыне, — нижайше прошу вас, помогите куском хлеба или медяком каким завалящим. Молю, братец погибнет с голоду. Не проходите мимо чужой беды, нижайше прошу вас.
Не выдержав скулежа, одна прохожая достала из мешка лепёшку и всучила её попрошайке со словами:
— Несносная ты девка, держи и проваливай!
— Зачем ты ей дала? — спросила у женщины Трайта, хозяйка лавки пряностей, крича на всю улицу. Из-за отсутствия клиентуры она вынесла на улицу табурет, села и принялась драть глотку на потеху публике.
— А что такого? — удивилась женщина средних лет с узкой верхней губой. Её близко посаженные карие глаза проследили за девчушкой, улепетывающей по каменной брусчатке. Скулёжница резво лавировала в толпе прохожих-покупателей, бредущих от лавки к лавке.
— Да это ж Ханка, местная попрошайка. Она эту лепешку потащит к своему братцу. Вот только умер он, как и вся её семейка, уже неделю как.
— А от чего почил-то? — втянулся в разговор соседний лавочник, выходя наружу и пристраивая свои уши поближе к знаменитой сплетнице. Толпа, не сильно избалованная представлениями, тотчас превратилась в один сплошной слух. Барышни, стоявшие у витрины магазина сладостей, отдавая дань этикету, делали вид, будто не слушали, остальные прохожие образовали полукруг возле рассказчицы, ожидая подробностей.
— Поговаривают, что от чумянки, — сказала торговка, зачем-то обмахиваясь веером, поскольку прохладная погода к жаре не располагала. Выждав положенное количество охов и вздохов, она загадочно добавила: — А я вот думаю, что от голода.
