Вероника не могла уснуть, она смотрела в потолок, по которому изредка пробегал, словно незваный гость, свет от фар проезжающих автомобилей. Девушка перевернулась на бок и посмотрела в окно. Вокруг было все так привычно, эти светлые шторы, большие окна, телевизор на противоположной стене, полки с книгами, которые никто не читал, и стояли они с тех времён, как поставил их туда для декора дизайнер интерьера.
Вероника снова перевернулась, на большой мягкой кровати с широким изголовьем. Все выглядело так, как она всегда и мечтала, черпая вдохновение в американских семенных фильмах об идеальном доме. Именно с такими мыслями и желаниями, делался ремонт уже как минимум восемь лет назад, когда они купили свою большую квартиру мечты.
Все было хорошо, все было легко… но почему вдруг стало так тревожно? Всем своим женским нутром, она чувствовала, что-то изменилось и теперь никогда не будет прежним. Ощутила именно сейчас, в данный момент и теперь она не могла уснуть, так как не могла нащупать ту самую брешь в спокойной размеренной жизни, которая засквозила и дала сбой.
Вероника посмотрела на мирно спящего на соседней подушке мужа. Она его любила, любила всей своей тонкой душой, с самого первого дня. Молодая женщина помнила до мельчайших подробностей, их первую встречу.
Ей было всего восемнадцать, Вероника училась на первом курсе института. В один из октябрьских дней, она сидела в кафе с одногруппниками, когда зашёл он. Никита оказался старшим братом одного из друзей. Он посмотрел на Веронику и завис, вот так просто, улыбнулся широкой белозубой улыбкой, она тогда удивилась, что клыки у него были чуть больше, чем привычно это видеть у людей, но это так ему шло, как волчонок.
Темненький, короткостриженый, чуть взъерошенный, смуглый, высокий, с родинкой над губой, красивой такой, аккуратной, в нем было все как она мечтала, когда была девочкой. Влюбилась она сразу, вот в ту секунду, как увидела эти клыки, родинку и взгляд песочных глаз, тёплых, манящих… Затем, он взял ключи от своей машины, как оказалось у младшего брата и ушёл. Больше она не могла думать ни о чем другом, и спустя примерно минут пятнадцать, в своих фантазиях, говорила ему: «Да!»
