1. Пролог
Я смотрю в заснеженное окно, мимо которого с вихрем проносится клубок колючих ажурных снежинок и причмокиваю губами – хорошо, что я сейчас в тёплом помещении приёмной, а не на пронизывающем до костей ветру, на улице.
И, хоть здание, в которое мы с отцом пришли, навевает на меня волнительные, тоскливые мысли, я изо всех сил пытаюсь найти в этой ситуации хоть какие-то плюсы.
Здесь, по крайней мере, тепло и сухо.
- Проходите, Игорь Дмитриевич, вас ждут.
Блондинка улыбается голливудской улыбкой, кивая моему отцу, и тот быстро встаёт с насиженного места, радостно кивая.
- Наконец-то…
Я вижу, как трясутся его руки, и у меня внутри всё леденеет – как же мужчина напряжён. Он, скорее всего, в шаге от панической атаки и держится из последних сил, пытаясь улыбаться.
В его возрасте это опасно…
Хотя, он, у меня, вроде ещё не старый. Правда, для семнадцатилетней девушки все мужчины после тридцати лет – настоящие старики. А сорокалетние – тем более.
- Дорогая, посиди тут пока.
Отец ласково проводит по моим тёмным волосам, и скрывается за дверью кабинета. Его сумбурное волнительное настроение передаётся мне, и я сглатываю вязкий комок, стоящий в горле, осматривая дубовую дорогую дверь.
Интересно, почему папа пришёл сюда?
Нет, в свои семнадцать, я, конечно, знала, что у отца настали очень тяжёлые времена в бизнесе – он едва держался на плаву и вот-вот мог обанкротиться. Нам даже пришлось потуже затянуть пояса – тем летом мы не поехали заграницу на отдых, как делали это постоянно, а осели в пригороде столицы, в каком-то небольшом посёлке со смешным названием Перхушково.
Папа всецело отдал нас в заботливые руки тётушки, а сам постоянно мотался по различным предприятиям и банкам, в надежде поправить своё шаткое положение.
Но почему он всё же, решил пойти на поклон сюда, к своему вечному противнику?
Это так странно…
Блондинка напрочь забывает обо мне, не предложив ни кофе, ни воды, и всецело отдаётся власти интернета, углубившись в свой новенький смартфон со стразами.
Что ж, мне это только на руку – терпеть не могу, когда пристают с дурацкими расспросами. И сейчас я могу спокойно обозреть пространство, в котором, по воле судьбы, я нахожусь.