Бальный зал освещался тысячей сияющих шаров, был украшен живыми цветами и маленькими птичками в позолоченных клетках. Птички были бежевыми, с желтыми хохолками, они должны были радостно петь при приближении гостей, но устроители бала не соотнесли биологические ритмы самих птичек с поздним часом, когда состоялся бал, поэтому слуги с позолоченными палочками напрасно пытались пробудить тягу птичек к песнопениям. Неблагодарные создания продолжали дремать, изредка, когда тычки палочками становились совсем уж невыносимыми, гадостно покряхтывали.
В этом году ежегодный весенний бал был посвящен богине Фризе, символизировал чистоту и невинность и был выдержан в бело- розовой гамме. Это был знаменитый бал невест, и многие девушки были просватаны именно в этот день.
И среди всего этого великолепия была она- нескладная, худая, в платье своей старшей сестры Элоизы, которая в том году удачно вышла замуж. Муж ее практически не бил, и даже один раз купил новое платье.
Салатовые оборки на груди привлекали ненужное внимание к ее отсутствию, а подол платья мог бы быть и подлиннее. Меридит была на целую ладонь выше Элоизы, но смысла шить для нее новое парадное платье тетушка ее не видела. Предполагалось, что надеть его придется один раз.
– Мерги, смотри! – Тетушка дернула Меридит за рукав. – Да не пялься ты так, вот же дуреха, смотри искоса, опустив ресницы, как и полагает благовоспитанным леди, и веером, веером… это же сам Генрих! Вот бы… нет, о таком не следует даже мечтать. – Тетушка Катрин с нескрываемым восторгом смотрела, как и полагается, немыслимо скосив глаза, и не забывая работать веером, на предмет ее грез: староватого и уже лысоватого герцога Генриха. Он был завидным женихом, похоронил третью жену буквально полгода назад, и, едва закончился траур, приехал сюда за четвертой. А племянница, неблагодарная, всем сердцем желала, чтобы его внимание обошло ее стороной, и тетушкиным чаяниям не суждено было сбыться.
– Эти драконы, совсем стыд потеряли! – Громко возмутилась дама в таком откровенном бордовом платье, что казалось, одно ее неосторожное движение, и платье сползет к ногам с тихим шелестом.
