Ферс смотрел на Лайенирту исподлобья злым взглядом, опершись руками на стеклянную столешницу. Он не сомневался, что она к случившемуся с Радой не причастна, но всё равно был очень зол. Главнокомандующая одарила его в ответ холодным взглядом, где-то в глубине которого затаились искры насмешки.
– Мальчик мой, твой гнев мне более чем понятен. Обещаю тебе, я найду того, кто виноват и в этой беде, и во всех предыдущих. Сдаётся мне, это дело рук кого-то одного. Можешь обижаться на меня сколько хочешь, но с этим подонком я разберусь сама. Какие бы злобные мысли не посетили твою голову, любое придуманное тобой наказание померкнет в сравнении с моим. Просто поверь мне. Как Раде Лиерархен? – она широко улыбнулась, видя, как её верный Смотрящий напрягся. – Полно, я прекрасно знаю, что ты ни за что не дал бы ей погибнуть.
– Я еле успел, – скрипнул зубами Ферс. – И поверь, если бы я опоздал… Мне стало бы плевать на всех твоих чаров. Всю твою армию. Я бы вас всех перебил.
– Не закипай, я могу даже сделать вид, что мне страшно, если тебе от этого полегчает, – умилилась Лайенирта. – Ты бы лучше свою энергию в другое русло направил. Мы оба знаем – для неё сейчас небезопасно нигде. Захочет вернуться – сделаем новые документы, но нужно время, чтобы её удалили из всех баз как Раду Энлайт. Вот и займи её пока – пусть имя новое себе придумает, например. Тебя со службы официально отпускать не буду – пусть в твоём управлении думают, что ничего не изменилось. Заодно докучать не будут и домой наведываться лишний раз.
Виновато покосившись на женщину, на которую он только что был очень зол, марн нахмурился и искренне её поблагодарил. Он не собирался говорить Лайенирте о том, что уволок Раду в Лиерархен, но раз она догадалась, оправдываться или юлить смысла не было.
– Подумать только. Ни за что бы не поверила, если бы мне кто-то когда-либо сказал, что ты станешь отцом и будешь этому рад, – на её лице появилась мимолётная тёплая улыбка. – Поздравляю, мальчик мой. Вас обоих. Береги её… их.
Преисполнившись тёплых чувств, Ферс сгрёб главнокомандующую всего Тарнодана в охапку и крепко обнял, произнеся на прощание:
