Руки, схватившие её и затянувшие в темноту подворотни, она мгновенно узнала. Их захват… Запах… Силу…
Резко затошнило. И страх, обрушившийся на неё удушливой волной, стал полной неожиданностью. Напомнил то, о чем она стремилась забыть последний год.
– Ну, здравствуй.
Как говорить?..
Как дышать?..
Она сделала над собой титаническое усилие.
Что там говорил психолог? Спокойствие и контроль.
Но, как, Господи, как?
– Сереж, пусти.
– Узнала, мышка?
Она забыла, что надо дышать.
Мужские руки властно прижимали к груди, сотворенной больше из камня, чем из живой плоти.
Девушка закрыла глаза и облизнула пересохшие губы.
– Сереж…
– Замолчи, – и уже более жадно, с придыханием: – Замолчи…
Она знала – лучше не сопротивляться. Лучше подчиниться.
Только… что дальше?
Неужели снова всё сначала?
В прошлое, к кошмарам?
Одна рука переместилась, опустившись на грудь и с силой сжала её.
– Ничего не изменилось, да, милая? Всё ещё ждешь меня? Хочешь? Наверняка, соскучилась? Ведь правда?
Девушка, едва не плача от страха и накатившей удушливой паники, уже готовилась закричать и пойти на отчаянные меры.
Её остановил незнакомый рингтон.
АЛЕКСЕЙ
Звонок разбудил Алексея. Недовольно выругавшись и перевернувшись со спины на живот, он потянулся к прикроватной тумбочке, на которую ночью положил телефон.
Нажимать на «прием» не спешил. Знал, кто звонит.
Начальник и друг – Егор Беркутов.
Но сегодня его смело можно было подинамить.
– Слушай, Беркут, я в законном отпуске. Отдыхаю. Сплю. Какого черта названиваешь… – Алексей посмотрел на электронные часы. – В восемь утра?
В трубке послышался приглушенный хриплый смех.
– Вот и хорош дрыхнуть.
– У меня есть соблазн послать тебя на хрен и завалиться дальше спать.
– Попробуй, – ещё один смешок.
– Говори, что понадобилось от меня шефу, – Алексей снова перекатился на спину и закрыл глаза.
Если в его законный отпуск звонит Егор, значит, что-то случилось. Кто-то, а Егор знал – его лучше в отпуске не трогать. Он отдыхает. Телефон не отключает лишь потому, что работа такая – всегда быть на связи.
– Я с личной просьбой.
Ого, вот это уже хуже.
