"Я с пацанами в гараже"
Не сказать, что это было мне свойственно – подглядывать в чужой телефон. Читать чьи-то переписки, да ещё и не пытаться отстраниться от девушки, что, словно бы, не замечала, как постепенно "ложится" на меня в довольно утрамбованном пассажирами автобусе.
Пробки в канун Нового года, были дикими. Не знаю, почему всем не сиделось дома, когда до боя курантов оставались считанные часы. Куда спешил мужик, который с утра прощался с уходящим годом, так что из-за его дыхания запотевали окна. Старушка, орущая в трубку: то своей дочери, то подруге, о том, что она бросила деда одного с тазиком "Винегрета". Молодая пара с детьми, которые, обезумев, орали на весь салон автобуса, доводя температуру моего настроения до критических отметок.
Во всем этом пассажирском безумии, единственной "отдушиной" оставалась блондинка, в белой кожанке с меховым воротником. Фифа, от которой пахло так сладко, что я бесстыдно был готов зарыться носом в ее волосы, лишь бы не вдыхать перегар, которым несло от пассажира на переднем сиденье.
"Не прессуй меня! Я выпью с парнями, а ты пока салаты порежь, да носик припудри. Освобожусь – приеду".
Глаза безвольно нырнули в переписку, из-за чего испытал приступ злости: на себя и того недоумка, что вел себя, как полнейший отморозок.
– Молодой человек, – С кубанским говором, просипела бабуля. – Передайте за проезд.
Снял перчатку и потянулся за купюрой, удивляясь тому, что в салоне стало свободнее, а блондинка так и не попыталась отстраниться от меня. Вероятно из-за того, что она была всецело погружена в переписку с чмошником, которому мне так и хотелось настучать по голове.
Конечно, меня это касалось. Да и, быть может, я был ни чем не лучше его. Но все же, меня раздражало осознание, что такая миловидная девчонка общается с отморозком, вроде "Котика", у которого хватало наглости относиться к ней, словно к безделушке.
– Спасибо, сынок, – Забирая сдачу, причмокнула наполовину беззубым ртом старуха. – И за сдачу, и за службу.
Поджал губы, в сдержанной улыбке, жалея о том, что получилось вырваться домой в последний момент. Нет, я не стеснялся военной формы, гордился своей службой, но не любил чрезмерное внимание. Особенно на фоне, происходящих в стране волнений, которые со мной не пытался обсудить только ленивый.
