Моей коллеге по перу Лене Лойко.
Эта история появилась на свет только благодаря тебе,
и я тебе за это безумно благодарна.
Ты – мой ежедневный супергерой!
Куда бы я ни бежала, где бы ни пыталась укрыться – бесполезно. Подконтрольные Воробью отряды полиции прочёсывали каждую улицу, где-то вдалеке слышался рокот лопастей вертолётов. О том, чтобы натянуть костюм, не могло идти и речи – тогда меня точно поймают. Проклятье, делать-то что?
– Эй! – послышался незнакомый мужской голос. – Ты не в курсе, что за шумиха?
Я обернулась. Из-за двери бара, расположившегося в подвале, выглядывал лохматый парень лет семнадцати на вид. Высоченный, худющий, в синем форменном фартуке, в эту секунду он напомнил мне швабру. Я нервно хихикнула.
А вообще, он появился очень вовремя.
– Слушай, можно я к тебе заскочу? – взмолилась я.
– Они что, за тобой охотятся, что ли? – удивился парень.
– Нет, блин, за Папой Римским!
Он несколько мгновений колебался.
– Заходи, – наконец решился он и открыл шире дверь. – Только не забудь объясниться.
Ещё чего, чуть было не пробурчала я, но в последний момент всё же промолчала. Грубить парню, который может тебя спасти – плохая идея.
Бар в подвале оказался… ну, настоящим баром в подвале. Полумрак, застеленный грязным старым паркетом пол, несколько тёмно-коричневых столов заставлены перевёрнутыми табуретками того же оттенка. Слева вдоль стены растянулась стойка с аппаратом для розлива пива. Парень закрыл за мной дверь, повернул ключ в замке, щёлкнул чем-то. Оглянулся на меня.
– Вывеску выключил, – пояснил он. – Устраивайся… и рассказывай уже.
Я нерешительно осмотрелась по сторонам, привычно сжала в правой ладони кулон. Он отозвался приятным теплом, как будто хотел успокоить. Парень прошёл мимо меня к стойке, демонстративно снял с неё табуретку, указал на неё. Я глубоко вдохнула, выдохнула, и наконец решилась. Села, парень зашёл за стойку и встал напротив меня.
Наконец-то я смогла рассмотреть его поближе. Обычный студент-первокурсник, если поступил, конечно: высокий, худой, взлохмаченные каштановые волосы выглядят так, будто их забыли постричь и привести в порядок. Парень явно не брился последние дня три; делал ли он это, чтобы казаться старше или нет, я не знаю, ему всё равно больше семнадцати не дашь.
