Нет, она конечно хотела сбежать, оказаться как можно дальше или вовсе исчезнуть, но не так же. А всего-то и стоило ошибиться номером автобуса и оп-ля – она уже стоит с краснющими заплаканными глазами и без единой бумажной салфетки в совершенно незнакомом ей месте.
«И кто я после этого? Простофиля – вот кто».
Автобус укатил едва она вышла. Вокруг не было никого, кроме какого-то типа, который ковырялся в здоровущем рюкзаке.
«Вот так угораздило». Маньяк», – промелькнула догадка, когда она увидела, как незнакомец перекладывает складной нож из рюкзака в карман джинсов. – «Ну что за утречко».
Утречко действительно не задалось. На курантах морского театра было без пяти девять, когда она вышла из автобуса поблизости от его дома. В который раз перечитала вчерашнюю смс-ку от него: «Завтра в 9–00 у моего подъезда. Только ты и я». Следом тянулась вереница сердечек. Куранты пробили девять ноль-ноль, когда она, стуча каблучками, вошла во двор его дома. А ещё через минуту она уже шла куда глаза глядят и ничего не видела вокруг.
Сейчас же, если верить севшему телефону, было одиннадцать часов одиннадцать минут. Воскресенье. 22 июня. Получалось, что с тех пор прошло два часа. Два очень горьких часа, за которые она успела сделать несколько не менее горьких выводов.
Во-первых, твёрдо решила она, у неё не было больше доверия к имени Гарик, курчавым волосам и смс-кам с сердечками. Как, впрочем, и к поцелуям, которые шли во-вторых. Сплошные слюни.
Она училась с ним в одном классе и он был такой один. Анастасий же, помимо неё, только в их классе было ещё двое. «Зверева» – так её называли учителя, перед тем как вызвать к доске. Надо же было их всех как-то различать, вот фамилия и пригодилась. Гарик же обращался к ней исключительно «Настюха». Так что она решила – и это было уже в-третьих – что и это имя она тоже занесёт в чёрный список. А жаль, иметь прозвище, пусть и такое, было неплохо. Теперь, видимо, придётся снова быть обычной Анастасией.
Что же касается той, из десятого «В», из которой гормоны так и выпирали во все стороны, то так ей и надо. Пусть теперь она мучается с этим своим Гариком. Хотя – тут Настя была вынуждена признать – на первый взгляд те двое не особо мучались. Скорее даже наоборот. Это было в-четвёртых и самое горькое из всего.
