Предисловие
Иногда строчка рождает целый мир.
Иногда стихотворение – это не просто рифмы, а шёпот сердца, зов памяти, отблеск чего-то, что однажды было… и осталось.
Это стихотворение я написал в тишине, ночью, много лет назад – как будто кто-то вёл мою руку.
А теперь родилась история.
Она не о портрете, не о холсте. Она – о любви. О той, что невозможно забыть.
О той, которую не каждый сумел бы изобразить – но о которой я попытался рассказать.
Как великий Дали, рисовал он в ночи,
В мастерской до зари, все картины свои.
Рисовал он как Бог, все что выдумать мог.
Очень много дорог и Великий Восток.
Уходили года, но мечтал он всегда.
Написать ту любовь, что однажды была.
Взял он кисти свои. Много свеч он зажег.
И во имя любви, он представил, как мог.
Он представил её, что жила в нем всегда.
Ту любовь что однажды была.
Он любил на земле. Как никто не любил!
И картины все ей, он одной посвятил.
О, Великий Восток!
Твой художник, твой сын. Рисовальщик дорог, прекрасных картин
Перед чистым холстом вдруг всю ночь постоял…
Он её никогда, никогда не писал.
Как великий Дали, рисовал он в ночи,
В мастерской до зари, все картины свои.
Рисовал он как бог, все что выдумать мог,
Но картину одну написать он не смог…
Загоралась заря, но осталась мечта,
Написать ту любовь, что однажды была…
Он любил на земле, как никто, никогда,
Как никто, никогда никого не любил.
Он картины писал, он писал их всю жизнь.
И всю жизнь свою он любви посвятил.
Он любил на земле, как никто не любил.
Он любил… так никто, так никто,
Никогда, никого, до него не любил.
Мастерская. Ночь. Тишина. И свет от тысячи свечей.
Он проснулся, как всегда, около четырёх. Ни от звука, ни от снов – от внутреннего зова, к которому тело привыкло десятки лет. Кожа слегка липла от пота, как после долгого сна в жаркий день. Он сел на край кровати, провёл рукой по лицу – как будто пытался стереть возраст.
За окном спал город. Где-то далеко хлопнула дверь машины, и снова стало тихо.
Он встал и направился в мастерскую.
Там всё было так, как он оставил.
Холсты – десятки, сотни. Завёрнутые в ткань, подписанные и безымянные. Начатые и законченные. Картины, которые знал весь мир, и те, что никто никогда не видел.
