Когда же я уже с чистой совестью и удовлетворенностью готовилась поставить финальный штрих, произошло непоправимое. Столик качнулся, и недопитый кофе огромной коричневой кляксой начал расползаться по моим конспектам. Он все тек и тек, захватывая и пожирая белые листы, стирая с них аккуратный почерк и черные чернила.
От досады и злости я даже возмутиться не успела. Дело моих рук вот так безжалостно было загублено за какие-то несчастные несколько минут. Как же несправедливо! Я столько времени на это потратила, не спя ночами, и стараясь сделать все первой и обставить свою вечную соперницу. Но теперь это все оказалось бесполезным.
— Девушка, простите, — слева от меня раздался приятный мужской баритон.
— Как же так? — не веря собственным глазам, я трогала промокшие насквозь листы.
— Там было что-то важное? — меня осторожно встряхнули за плечо.
— Моя работа, — проводя пальцами по писчей бумаге, я понимала, что все труды утеряны.
— Я могу как-то все исправить? — голос говорил, но я отказывалась его воспринимать.
— Не может быть, — и я разрыдалась горько, задыхаясь от слез, ведь все мои мечты рухнули.
— Девушка, прошу вас, не плачьте, — мне всунули белый платок. — Сейчас вы мне расскажете, что за трагедия случилась из-за моей невнимательности, а я попробую ее решить.
— Моя месячная работа для университета, — единственное, что смогла выдавить я из себя.
— Кто профессор? — как-то оживился мой собеседник.
— Нуар, — медленно начала успокаиваться и приходить в себя от этого потрясения.
— Политическая история? — словно понимая, что испортил, уточнил мужчина.
— Она самая, — утерла я покрасневшие глаза дорогим платком из нежной ткани.
— Сейчас я распечатаю свою старую работу и принесу вам, — уверенно заявил человек. — А вы пока отойдите от шока и закажите еще кофе, я оплачу. И простите меня, я не хотел. Просто засмотрелся и не заметил, что немного сбился с курса.
Пока я пыталась понять, что, собственно, произошло, таинственный незнакомец уже пропал, оставив на память о себе беспорядок на столике: испорченные конспекты и белый платок у меня в руках. Делать было нечего, и мне пришлось подняться и, осторожно собрав уцелевшие части работы, выбросить все остальное в урну.
