Милана
– Нет, мам. В эти выходные мы не приедем. У Артура работа. – ответила маме, попутно забирая почту из почтового ящика.
– Ну, приезжай одна. А в следующий раз уже с мужем. Совсем видеться перестали. Ты когда у нас была в последний раз?
Выкинула небольшой упрёк. Но я не стала акцентировать на этом внимания. Ни к чему.
– Мам, ничего не обещаю. Давай ближе к делу решим?
Сама, тем временем, зашла в квартиру и, сняв туфли на высокой шпильке, чуть было не застонала в голос. Ноги жутко устали.
– Да ты всегда так говоришь. И что у Артура за работа такая? Что, и в будни, и в выходные?
Началось. Эта песня стара как мир. Мама каждый раз наседает из-за занятости мужа, а я каждый раз встаю на его сторону.
А как не вставать? Я знаю, как Артур пашет. Сколько сил и энергии на это уходит. Но всё своё свободное время он просвещает мне. Пусть его и не так много, как хотелось бы.
Пока слушала, как причитает мама, попутно просматривала почту.
Счета, реклама, снова реклама. Вскрывала конверты, вытряхивая содержимое на стол.
– Мам, ты прекрасно знаешь, что у него за работа. И всё, что мы имеем, нам не с неба упало.
Я, конечно, тоже работаю. Но мой доход и доход мужа попросту несоизмеримы.
Вскрыв очередной конверт, вытряхнула из него две картонные продолговатые полоски, похожие на билеты. Бумага красная, с чёрным тиснением. Будто бархатная наощупь.
Только, написано на них было «пригласительные». Не именные. Пробежав по написанному взглядом, округлила глаза.
– Это что ещё такое? – произнесла вслух, напрочь забыв, что на том конце трубки висит мама.
– Что? Ты о чём? – раздался её голос.
– Мам, давай я тебе чуть позже перезвоню? – слышала, как она начала возмущаться, но сбросила вызов.
Смотрела на два пригласительных, отложив телефон, и не могла понять, что чувствую. И что с этим делать? Откуда, вообще?
Какое-то волнение лёгкое испытала. Само собой возникло. Дискомфорт.
Взяла в руки конверт, из которого их достала и посмотрела на лицевую сторону.
– Жесть. – поджала губы, испытывая укол стыда. Жгучего такого. Что даже наедине с самой собой, щёки огнём запылали.
