Дорогие читатели!
В тексте показана жизнь больницы и описаны реальные медицинские процедуры. Автор не медик, но выросла в семье врачей, поэтому в детстве нередко ела свой ужин под истории вроде «сегодня вырезали вот такуууую кисту!». При написании этой книги я прочитала огромное количество медицинской литературы и стремилась к максимальной достоверности – хотя и с некоторыми упрощениями, ведь это художественное произведение, а не медицинский справочник.
Действие книги происходит на стыке восьмидесятых и девяностых, уровень развития мира в книге соответствует нашему. Сейчас хирургия очень продвинулась, многие операции выполняются эндоскопически, через небольшие разрезы.
Если книга вам понравилась, пожалуйста, оставьте отзыв. Это повышает вероятность, что книгу прочитает кто-то еще. Группу автора можно найти в Телеграм по запросу «Литтмегалина» или «Серебряная лисица».
У Ясеня были зеленовато-серые глаза, светло-рыжие волосы, опускающиеся до воротничка его белого врачебного халата, округлые, мягкие черты лица и кожа белая, как айсберг – в представлении Надишь, которая видела снег и лед только на картинках в приютских книгах. Он носил очки в тоненькой серебристой оправе и говорил на типично ровеннский лад: округляя и растягивая слова. Он никогда не поднимал голос (впрочем, и остальные ровеннцы нечасто это делали), хотя и имел манеру отпускать ехидные, неприятные замечания.
Казалось бы, нет в нем ничего по-настоящему пугающего. И все же Надишь боялась его до ужаса. Стоило ему лишь приблизиться, и в желудке намерзал ком льда. Уж слишком часто он касался ее руки, прежде чем передать ей что-то, хотя мог бы просто протянуть. Слишком часто Надишь ощущала на себе его изучающий, липнущий к коже взгляд. И слишком часто он вызывал ее к себе, в его маленький кабинет, примыкающий к ординаторской, с серым линолеумом на полу и стенами, выкрашенными в бледно-желтый цвет, где высказывал ей очередные претензии. Вот, например, вчера придрался к тому, как она ведет амбулаторные карты, а ведь она все делала как положено…
Сейчас она была рада, что их уединение нарушает пациент – пусть даже погруженный в тяжелый медикаментозный сон. Затмевая резкий запах антисептика, в операционной витала гнилостная вонь гангрены – вонь, к которой Надишь так и не сумела привыкнуть. Ясень же, капризный, придирчивый Ясень, даже не морщился.
