19 Векъ
Город Москва
Глава первая
Открытый экипаж остановился у парадного входа пятиэтажного дома на одной из центральных улиц Москвы.
Изысканно одетый молодой человек, размахивая чёрной лаковой тростью, проследовал внутрь. Лифт остановился на третьем этаже. Он подошёл к квартире №11 и позвонил в дверь.
Служанка, одетая в надлежащую форму, провела гостя в гостиную.
– Ваш брат сейчас выйдет, – поспешила сообщить она, попутно уточнив, не желает ли он чего-нибудь выпить.
– От хорошего кофе не откажусь, – улыбнулся ей господин Староцин.
Николай Фёдорович Староцин – горделивый, знающий себе цену, порой заносчивый молодой человек. Довольно успешный в делах и всегда при деньгах. «А вдруг случай одолжить кому-то из влиятельных лиц представится?!» – подобные возможности выпадали нечасто, но бывало. Благодаря такой изобретательности и прагматичному мышлению он сумел обзавестись нужными связями и постепенно войти в круг влиятельных людей.
Жену он себе выбрал, руководствуясь близкими ему принципами – по расчёту, из зажиточной семьи, полагаясь исключительно на трезвый взгляд на жизнь. Чувства он считал вещью преходящей, а золото – вечным.
Что за официальность?! Я буду у тебя ровно в полдень! – воскликнул Платон Фёдорович, входя в комнату с распростёртыми объятиями.
Братья по-дружески обнялись и уселись в кресла напротив друг друга.
Платон Фёдорович Староцин – младший брат Николая – был умён, обаятелен, уверен в себе, с характером, который без лишних слов устанавливал его лидерство в любом кругу. Приверженец всего нового, любитель перемен и разнообразия, он овдовел, не прожив с женой и двух лет, и теперь, похоже, вовсе не спешил менять свой холостяцкий статус – аккуратно переходя от одного завуалированного романа к другому.
Он нравился женщинам, а они – ему. И никакого стремления променять холостяцкую свободу на «свободу», сопряжённую с браком, Платон, по всей видимости, не испытывал.
Считал себя счастливым человеком, избавленным милостью судьбы от бурь сердечных чувств, пристрастия к азарту и крепким напиткам.
Чувства заботы о ком-либо он в себе не замечал, а потому мог варьировать – в зависимости от настроения – степень эгоизма или альтруизма как по отношению к другим, так и к самому себе. Он жил беззаботно, не испытывая чувства долга ни перед кем.
