Утренний свет мягко скользил по деревянному полу, будто не желая нарушать уютную тишину квартиры. Через приоткрытую форточку проникал свежий воздух, наполненный звуками пробуждающегося Цюриха. Где-то вдалеке гудели трамваи, их звонкие сигналы накладывались на щебетание птиц, и вся эта какофония сливалась в мягкий мелодичный фон городского утра.
Энто ещё лежал в постели, натянув одеяло до подбородка и обняв подушку. Он слышал, как Лит возится на кухне, готовя завтрак. Ее легкие шаги, приглушенный шум посуды – все это создавало ощущение тепла и спокойствия, которые они разделяли уже много лет. Обычное утро в их обычной жизни.
Лит выглянула из-за двери, едва заметно улыбнувшись, когда увидела Энто, спрятавшегося под одеялом, словно ребенок, не желающий вставать. Он почувствовал на себе ее взгляд и приоткрыл один глаз, пытаясь определить, серьезно ли она настроена поднимать его в это раннее время.
– Доброе утро, спящая красавица, – прозвучало, как всегда: бодро и немного насмешливо. Она вошла в комнату и поставила на прикроватную тумбочку стакан воды. – Вставай, кофе уже готов.
Он пробурчал что-то невнятное, натягивая одеяло еще выше. Лит рассмеялась и легонько толкнула его плечо. Эта сцена повторялась каждое утро: Энто отказывался вставать, а Лит не уставала поднимать его на ноги. Им обоим это нравилось. Или, по крайней мере, так казалось.
Через пару минут Энто все-таки выбрался из постели. Он сидел на краю кровати, потирая глаза и наблюдая, как Лит проворно бегает по кухне, нарезая фрукты. Он зевнул, поднялся и лениво направился в ванную. Мимоходом заметил, что на полу в коридоре снова валяются его ботинки, а на стуле – его вчерашняя рубашка. Он не придал этому особого значения, как и всегда.
На кухне его уже ждал кофе – дымящийся, ароматный, в большой кружке с замысловатым узором. Он обхватил кружку руками и глубоко вдохнул этот спасительный аромат, словно набирался сил. Лит поставила на стол блюдо с фруктами и села напротив, потягивая чай из любимой кружки с рисунком старых цюрихских улочек. Ее взгляд остановился на Энто, но он, казалось, был поглощен своими мыслями.
