1908 год, Санкт – Петербург.
Маша шла по вечернему городу, поёживаясь от холода. Возле одного из магазинов она увидела щуплого, плохо одетого мальчика. Он смотрел, как казалось девочке, на большую стеклянную витрину. Когда Маша поравнялась с мальчуганом, она заглянула ему в лицо и увидела неподвижный, ничего не говорящий взгляд. Мальчик стоял, уставившись в одну точку. На появление Маши он никак не среагировал.
– Ты замёрз? – спросила Маша.
Мальчик вздрогнул и перевёл взгляд на неё. Его глаза смотрели как-то необычно. Он молчал.
– Ты что здесь делаешь? – снова спросила Маша, – ты кого-то ждёшь?
– Я слепой, – ответил мальчик, и смотрю в сторону света. Я знаю, это витрина магазина.
– Ты шутишь? Ты действительно слепой? – Маше не хотелось в это верить, – вот почему ты так странно смотришь, ты меня не видишь!
– Не вижу, но чувствую и слышу. Ты девочка, тебе лет десять – двенадцать, так? – ответил мальчик.
– Да. Я Маша, мне скоро будет двенадцать лет. А тебя как зовут?
– А я Пётр, слепой вот уже три года. Умею немного писать и читать, вернее умел, когда был зрячим. Раньше у меня были книги, а теперь они мне не нужны, тем более что читать их для меня некому.
Пётр говорил чётко, размеренно, лицо его было серьёзно, и вёл он себя совсем не по-детски. Маша прониклась к нему жалостью.
– Где ты живёшь, Петруша, – она по-сестрински обняла мальчика, желая расположить его к себе.
– Сейчас уже нигде, – ответил тот.
– Пойдём со мною, малыш, – обратилась Маша по-взрослому к мальчику. Она взяла его за руку и повела с собой.
По дороге дети разговорились. Девочка узнала, что Пете десять лет, он сирота, жил с дедушкой, который работал сторожем у одного барина. Сегодня дедушка умер, его место занял другой человек, и Петя остался без крова и без единой близкой живой души.
– Теперь ты не один, – утешала мальчика Маша, – теперь у тебя есть я. Будем жить вместе. Как-нибудь перезимуем, а летом легче будет.
Маша сама была сиротой, и зарабатывала тем, что нянчила ребёнка в доме местного судьи. Жила она в ветхом домишке, на окраине города, в бедном квартале. Домик этот ей достался от дяди Евгения Фёдоровича Рысакова, ныне покойного. Дядя Женя, как звала его Маша, в своё время был известным цирковым артистом – метателем ножей. Он в совершенстве владел этим искусством; мог метать ножи даже с завязанными глазами, и одновременно обеими руками. У него была отличная зрительная память и быстрая реакция. Кидал ножи он молниеносно и руки его не дрожали.
