Моей маме. Спасибо за веру в меня
Сегодня ночью она обрезала волосы. Сама. Маникюрными ножницами. Ей не спалось, ничего не помогало – ни два бокала вина перед сном, ни косяк, выкуренный втихаря в ванной. Спасительных дорожек не было, он об этом позаботился. Ближе к двум часам поняла – все дело в волосах: слишком тяжелые, тянут вниз, к земле. К той, что ушла. Ведь он всегда говорил, что у Моны локоны точь-в-точь, как у нее.
Конечно, он будет орать. Может, даже ударит. Накажет. Лишит чего-нибудь. Фантазия у него богатая. Около часа она крутила в голове разнообразные изощренные способы, которые все это время использовались для ее наказания и укрощения. Перебирала словно бусины, нанизывая одну на другую, точно зная, что его фантазия куда богаче ее воображения.
Ближе к трем взяла ножницы и откромсала длинные кудри. Они упали на пол словно змеи, душившие ее все эти годы. Стало легче. Голова как перышко. Маленькими ножницами совершать акт вандализма было не очень удобно и она так устала, что в конце концов, отрезав последнюю прядь, бросила ее прямо на паркет. Сама опустилась рядом, да так и заснула, пригревшись на теплом полу.
Хорошо, заранее завела будильник, иначе бы точно проспала и весь коварный план покатился бы к чертям. Ей важно было не опоздать, чтобы сполна насладиться эффектом своего непослушания.
Ведь он всегда вставал в шесть утра, что бы ни случилось. Время с шести до семи было для него неприкосновенным. Она бы многое отдала, чтобы узнать о происходящем в этот час за дубовой дверью кабинета, но та всегда была закрыта на замок. От нее.
Ровно в семь часов десять минут он спускался вниз к завтраку – с еще влажными после душа волосами, вкусно пахнущий. На столе уже ждали газеты. Мона никогда не понимала этой нелепой привязанности к макулатуре. Такое впечатление, что все движения экологов и защитников природы прошли мимо. Он не признавал искусственную кожу и меха, электронные книги, веганское питание. Наверное, поэтому она последние три года ела только овощи и фрукты, а одежду носила исключительно из синтетических материалов. Впрочем, кого это волновало?