– Саня! Вправо тридцать! Вижу хвост! – орал в шлемофон мой второй штурман…
Твою мать, опять духи на посадке подловили…Затем руки на автомате вдавили рукояти штурвала от себя и вправо…причем не на положенные 30 градусов, а на все шестьдесят и колоссальная туша ИЛ-76 скрепя шпангоутами, нехотя стала сворачиваться спиралью, исполняя каприз своего сумашедшего пилота! Уход на полубочку и форсаж!
Двигатели обреченного «Черного тюльпана» неистово взревели, исходя на полную свою паспортную мощность, словно понимали, что от этого зависит жизнь не только экипажа, но и самого самолета…Полминуты, минута, а стингер, словно пришитый, скользит следом за мной…
– Вася! Попробуй срезать его! – крик души, но стрелок-радист в задней полусфере кричит в ответ – Саня, понял! Счас..
А тем временем, взлетно-посадочная полоса надвигается неумолимо…Осталось совсем немного, когда раздавшаяся трель задних сдвоенных 23-мм авиапушек, оборвала полет смертоносной сигары…
– Саня! Есть! Я свалил её! Вашу мать…я сбил её! – радостно орал, словно сумашедший, стрелок-радист Вася Яковенко…
Теперь сектор газа назад, закрылки…двигуны облегченно сбавили тон, словно самолет перевел дух и теперь благодарил свой экипаж за спасенную жизнь!
Еще пять минут и колеса супертяжа ВТА ВВС СССР коснулись асфальтобетонки…Визг торможения покрышек в расплавленном мареве военного аэродрома Баграм…Рев двигунов в режиме реверса и вскоре в шлемофонах раздалось – С посадкой, парни! Ну ты и даешь, Геннадьевич! Так еще никто не садился! Комендант лично хочет с тобой перетереть по поводу того, кто учил эту сволочь так уходить от стингеров духов?
– Ладно, сначала – остановка, а потом уже базары будем вести! Живы…а это и есть самое главное, Петрович! Я тоже рад слышать тебя!…– и когда едва затихли перегретые двигуны моего родного 76-го Ила…я откинулся в кресле, обессилено смахивая со лба обильные крупные капли горького и едкого пота. На мое плечо легла рука второго штурмана – Спасибо, Саня за жизнь!