Пепел все еще падал с неба.
Элиана шла по руинам столицы, и каждый шаг поднимал серую пыль, оседающую на ее потрескавшихся сапогах. Когда-то здесь были улицы, вымощенные белым камнем, по которым ступали маги в расшитых серебром мантиях. Теперь – лишь груды обгорелых плит, обугленные балки и молчаливые тени выживших, копошащихся среди развалин в поисках еды, лекарств, надежды.
Она поправила грязный шарф, прикрывающий нижнюю часть лица, и прищурилась от резкого ветра. Ветер в Аэтерии теперь всегда был резким – будто сама земля выдыхала боль.
– Эй, знатная! – хриплый голос донесся из-за груды камней.
Элиана не обернулась. Она уже научилась различать эти голоса – те, что звали «знатной», обычно хотели либо поживиться остатками ее былого статуса, либо выместить на ней злобу за все, что потеряли. Она сжала в кулаке склянку с настойкой корня моринги – последнее, что могло помочь Лири.
– Я с тобой говорю! – Из-за развалин выскочил мужчина в рваной кожанке, за ним еще двое. У одного в руке был зазубренный нож.
Элиана остановилась, медленно повернулась.
– У меня нет ничего ценного.
– Да? – Мужчина осклабился, показывая отсутствующие зубы. – А платье-то на тебе шелковое, хоть и в грязи. И волосы… – Он сделал шаг ближе, протянул руку, чтобы схватить прядь ее темных, почти черных волос, выбившихся из-под платка.
Она не отпрянула.
– Тронешь – потеряешь пальцы.
Он замер, усмехнулся.
– Ого, какая грозная. Ты же знаешь, что магии больше нет, да? Никаких огненных шаров, никаких щитов. Ты теперь такая же, как мы.
– Магия тут ни при чем, – тихо сказала Элиана.
Она резко рванулась в сторону, нога наступила на сломанную балку – та с треском поддалась, и в тот же миг сверху посыпались камни. Нападавшие отпрыгнули, один не успел – осколок стены ударил его по плечу. Он завопил.
Элиана уже бежала, петляя между развалинами. Она знала этот район – раньше здесь был квартал алхимиков, и хотя лавки давно разграбили, в щелях и под обломками еще можно было найти что-то полезное.
Сердце колотилось, в горле стоял ком. Она свернула за угол, прижалась к стене, прислушалась. Ничего, кроме воя ветра.
