Её звали Агата, и она терпеть не могла своё имя, искренне не понимая, откуда родители умудрились его выкопать. Никаких сходств с пресловутым агатом она не имела. Глаза у неё были ярко-голубые, волосы не тёмные и не светлые, а русые, близкие к песочному, а кожа… Кожа из-за хронической анемии была болезненно- бледной, как у вампира. На вопросы: «Почему именно Агата, а не София, Эмма или, на худой конец, Есения?» её мать обычно отмахивалась, повторяя односложное: «Просто понравилось», а отец хмурился и уходил в другую комнату, ссылаясь на большую занятость и усталость. Лишь любимая домработница Аля, повар и няня по совместительству, которую все остальные домашние величали Алевтиной Михайловной, как-то раз сказала, что имя «Агата» переводится как «добрая и хорошая». Она запомнила это и решила, что родилась для того, чтобы стать хорошей девочкой.
В тот год август выдался тёплым, Агате было четырнадцать. Она сидела в одной из самых больших классных комнат учебного центра, которым управляла её мать, и изо всех сил корпела над английским произношением. Ветер гонял по дороге пыль и первые опавшие, пока ещё ярко-зелёные листья, а она и в мыслях не могла представить, что в эту самую минуту администратор центра Зоя Альбертовна Лопухина ведёт к ней его.
О нём мать начала говорить ещё неделю назад. Сначала вскользь, потом всё более настойчиво и подробно. На первых порах, как о новом ученике центра, а позже, как о мальчике, который с сентября будет учиться вместе с ней. Агата плакала. Разговаривать, а уж тем более сходиться с новыми людьми ей было трудно. Она росла нелюдимой, молчаливой и обидчивой девочкой, грустила из-за отсутствия друзей, но проводить свободное время предпочитала в одиночестве. Определение «он нормальный – не такой, как Никита», на Агату действовало слабо. Знала она о своём новом однокласснике ничтожно мало. Разве только имя – Данил. И фамилию – Никифоров, а ещё то, что он приходился родным сыном самому Алексею Николаевичу. Вот его-то Агата знала давно. Алексей Николаевич Никифоров держал в городе самую известную офтальмологическую клинику, в которую она наведывалась для проверки зрения чуть ли не каждый год и причём всегда только к директору.
