Лондон, 1890 год
– Ты знаешь вон того мужчину? – поинтересовался Чарли. – Поняла, кого я имею в виду? Высоченного наглого с виду типа, что стоит у входа в бальный зал и разговаривает с сэром Хорасом Рамбелоу.
Беатрис Уэверли с трудом подавила вздох. Ее брат, когда слишком быстро напивался, забывал о хороших манерах, а нынешним вечером он поглощал шампанское с угрожающей скоростью.
– А еще я просил тебя надеть более консервативное платье. Что-нибудь темное и скромное, возможно, один из твоих вдовьих нарядов, – не унимался Чарли. – Но ты, конечно, меня не послушала, и смотри, к чему это привело. Клянусь, что, если этот тип сию минуту не перестанет пожирать тебя глазами, я подойду к нему и надеру ему уши!
«Хотела бы я посмотреть, как это у тебя получится, дражайший братец, – подумала Беатрис. – Судя по виду этого человека, он может прихлопнуть тебя одной рукой, точно муху».
– Прошу тебя, не обращай на него внимания, Чарли. Он совершенно меня не беспокоит. И я не нахожу в его поведении ничего оскорбительного и для тебя тоже.
Старательно отводя взгляд, Беатрис пила шампанское маленькими глоточками, намереваясь как можно медленнее опустошать бокал, памятуя о том, что произошло в прошлый раз, когда она выпила лишнего.
Однако, если уж говорить начистоту, мужчина, который откровенно рассматривал ее, действительно вызывал у нее беспокойство, но она испытывала желание совсем иного свойства, нежели причинить ему телесный вред. Сердце ее ускоряло бег, а по телу разливалась восхитительная истома всякий раз, когда она ловила на себе его жаркий взгляд. Смотрела Беатрис на него очень часто, потому что, вопреки прилагаемым усилиям, поступить иначе не могла. А он и в самом деле не сводил с нее глаз с тех пор, как они с братом вошли в зал.
Разумеется, когда объявили их с Чарли имена, практически все присутствующие развернулись, чтобы посмотреть на них. Беатрис как наяву слышала перешептывания: «Ах, глядите, это же она, Беатрис Уэверли, Сирена с Саут-Малберри-стрит, бесстыжая шлюха, которая позировала обнаженной для тех скандальных эротических карточек». Мужчины, у которых, вероятно, имелись упомянутые карточки, начинали похотливо пялиться на нее, стоило только их женам отвернуться. Женщины же принимались хмуриться и неодобрительно поджимали губы, будто опасаясь, как бы их мужья, преисполнившись страстью, не бросились к этой недостойной Сирене, не в силах противиться ее зову. Беатрис казалось, что даже слуги, неприметно шныряющие вокруг с подносами, украдкой посматривали на нее.
