Она ожидала агрессии, он удивил ее лаской.
Она готовилась бороться, он обезоружил ее улыбкой.
Она боялась боли, он испугал ее нежностью.
Все было не так, как она хотела. Все произошло гораздо лучше.
Она намеревалась вычеркнуть это из памяти. Разве такое можно забыть?
– Тридцать первый лот продан господину под номером двадцать семь. На этом, дамы и господа, аукцион завершен. Для оформления приобретений прошу пройти в кабинет директора.
Аукционист положил молоточек на стол, подарил участникам торгов подобострастно-признательную улыбку и поспешил к последнему покупателю, чтобы лично проводить его.
Значит не судьба.
Сима почти безразлично посмотрела в сторону счастливого обладателя картин, которыми собиралась украсить свой кабинет. Она увидела лишь широкую спину, обтянутую отлично скроенным пиджаком, и коротко остриженные каштановые волосы.
Очередной свежеиспеченный бизнесмен. Серафима могла бы поспорить на это. Именно так поступил бы ее муж. Но она ненавидела споры. Да и биться об заклад было не с кем.
Серафима отправилась на торги в одиночестве. Ее подруга Лора Кравец перед самым началом аукциона извинилась по телефону, что не сможет составить ей компанию. Помешала внеплановая фотосессия с восходящей звездой модельного бизнеса. Сима не обиделась. Разведенной женщине-фотохудожнику приходится много работать, чтобы не думать о хлебе насущном.
В общем и целом мероприятие оказалось занимательным. Серафима не получила давно облюбованные картины Юрия Соломко только потому, что ограничила себя пятнадцатью тысячами зеленых. Она почти вложилась в эту сумму, но тут вмешался господин под номером двадцать семь и испортил ей настроение. В самый последний момент он увеличил цену сразу на три тысячи долларов, и Сима решила купить что-то другое на следующем аукционе.
Дело даже не в лишних тысячах, а в принципе – она не хотела тратить больше, чем запланировала. Вся ее жизнь держалась на расчете. Почти вся. И сегодня она не собиралась изменять собственным правилам.
Картины, конечно, хороши – необычные, соблазнительно-обманчивые и иллюзорно-невинные, как и сама Сима. Этим они ее и привлекли. Слишком строгий как для редакции глянцевого журнала кабинет только выиграл бы от их присутствия. К сожалению, полотна стали собственностью господина в дизайнерском пиджаке и поэтому больше не стоили ее беспокойства. Незаменимых картин нет, как нет незаменимых домов, должностей, людей и, конечно же, чувств. Жизнь научила ее этому.