Порыв ветра швырнул в лицо Игорю горсть песка и пыли. Игорь заслонился от ветра, подошёл ближе. Перед могилой толпились люди. Человек двадцать, в основном женщины, многие совсем юные. Игорь увидел бывшую жену Елизавету. Рядом стояла незнакомая старушка, держала в руках фотографию с траурной лентой. Новый порыв взметнул над холмиком горстку осенних листьев, лишая возможности рассмотреть фото. Два листочка заблудились на ветру, и, закружившись, полетели в свежую яму. Игорь договорился с дочерью, что приедет в воскресенье отмечать её девятнадцатый день рождения. Отчего-то он знал, что день рождения уже прошёл. Не имело значения: в гробу лежала дочь Игоря Даша.
Игорь подошёл. На губах Даши застыла улыбка. Жизнерадостная, милая девчонка… Была. И только такая дура, как её мать, могла позволить ребёнку участвовать в автогонках.
– Все попрощались? – спросил хмурый мужчина в спецовке. Игорь молча отошёл. Он плакал. Двое могильщиков водрузили крышку и начали заколачивать гроб.
Игорь осмотрелся. Подошёл к Елизавете. Он не понимал, почему всё это происходит с ним, но точно знал, что виновата она, бывшая жена Лиза. Миниатюрная женщина, на две головы ниже Игоря, и на две головы глупее.
– Доигралась? Я предупреждал.
Елизавета тихонько завыла. Игорь не собирался её щадить.
Странное чувство: знать, что этот день ещё не наступил, и одновременно понимать, что ничего уже не исправить.
– Я предвидел, – прокричал Игорь в лицо Лизе, – предчувствовал плохое, когда не смог дозвониться до неё в день рождения. Какая, блин, гонка?! Её уже не было, когда ты сообщила про гонку.
Лиза подняла голову. Игорь поймал её взгляд: взгляд побитой собаки.
– Всё сказал? Урод. Я тоже потеряла дочь.
– Ты убила дочь! – Игорь кричал, не помня себя от отчаяния, – Как ты могла позволить ей участвовать в гонке?!
Женщина с портретом в руках смотрела на Игоря осуждающе, но не вмешивалась.
Глаза Елизаветы были красны от слёз. Она всё время тёрла нос, отчего тот безобразно распух.
– А что ты чувствовал, – хлип, – и предчувствовал, – хлип, – когда уходил от нас? – слёзы текли, она не смахивала их, всхлипывала через каждые два слова, – жил бы вместе, – хлип, – воспитывал. – Хлип. – Запрещал.
