Пролог
Голос звучал всё так же монотонно, поверяя старой Ирикеи тайны богини, выплетающей человеческие судьбы. За долгие годы женщина испытала многое. Она была прорицательницей. Ей поклонялись и почитали, как святую, её ненавидели и боялись, признавали сумасшедшей и пособницей тёмных сил. Когда-то её волновало чужое мнение, но теперь она была слишком стара, чтобы продолжать беспокоиться о мелочах. Даже будущее больше её не волновало. Она была одинока, давно ушёл по тропе вечности тот, кого она любила всем сердцем. Встретятся ли они снова там, за гранью? Будет ли им дан шанс снова пройти вместе по дороге жизни? Вот, что волновало старую женщину.
Но голос всё продолжал вещать о чужих судьбах. Зачем ей это? Почему нельзя оставить её в покое? Она слишком устала предсказывать чужое счастье и чужое горе.
Мальчишка, записывающий каждое пророчество, слетавшее с губ Ирикеи, уснул, подложив под голову стопку чистой бумаги. Сегодня прорицательница не произнесла ни одного слова. Ожидание было томительным. Дождь за окном выстукивал свой незамысловатый ритм, жарко пылал огонь в очаге, и маленький писарь даже не заметил, как мир сновидений захватил его сознание. Но сон его был чутким, и когда губы старухи зашевелились, хриплым шепотом произнося слова, мальчишка встрепенулся и всё-таки успел записать очередное пророчество. Потом раздался натужный хрип, и для прорицательницы всё было кончено. Лицо женщины разгладилось, и мальчик впервые увидел улыбку на её губах.
Глава 1
Вот и снова весна. Даже не верится, что пришёл конец серым промозглым дням и бесконечно длящимся ночам. Кажется, что вместе с природой просыпается и жажда жить, творить, любить. Волосы отпущены на свободу, тёплый ветерок сразу же этим воспользовался, лаская и спутывая шелковистые пряди.
Я шла по улице, радуясь жизни, весне, птичьим трелям и ещё, бог весть, скольким приятным и волнующим вещам. Напевая незамысловатую песенку, погрузилась в мир своих ощущений. Я пела всегда, сколько себя помню. Много раз я попадала в неловкие ситуации, забываясь настолько, что начинала петь вслух, не замечая насмешливых взглядов. В такие моменты окружающие переставали для меня существовать, я была наедине с целым миром.
