Неладное я заподозрила сразу. В тот самый миг, как карета остановилась у крыльца отлично знакомого мне роскошного особняка. Настоящего дворца, по уверению бывавших здесь гостей, и склада древней мебели и традиций, по мнению Эстена, его владельца.
Мы дружили с Эстом давно и прочно, но тайно, никому не позволяя извратить и опошлить невозможную, по мнению падких на приключения придворных дам и господ, дружбу между молодыми мужчиной и девушкой.
Им ведь всем невдомек, как давно мы выяснили все разногласия и предпочтения, сколько у нас за плечами битв и походов. Разумеется, в поле мы ходили не вдвоем, а в компании Ренда. Наш верный товарищ и командир называл себя только так, не желая привнести хоть тень реальной жизни в мир приключений и опасности.
В том мире он был именно рейнджером, метким и бесстрашным стрелком, не раз первым вступавшим в бой против стаи монстров или роя нечисти. А вот какой титул или звание он носил здесь, в великом Тезгадорском королевстве, не было известно никому из нас. По крайней мере, мне не встретился пока еще ни один человек, который назвал бы его иным именем.
– Зачем мы сюда приехали? – холодно осведомилась я, высокомерно приподняв бровь.
– Навестить Хелению, – невозмутимо ответила тетушка Маральда.
– А разве у его милости сегодня приемный день? – недовольно уставившись на родственниц, пристально вгляделась в отсвет их аур.
Нет, не настолько я сильна в ментальной магии, чтобы безошибочно определить любое чувство собеседника. Но амулет, выменянный недавно в лавочке старого жулика Гиммо на фамильное колье, помогает распознавать сильнейшие эмоциональные оттенки. И теперь мне все яснее виделись зеленые змеи лжи, танцующие над головами обеих теток. Маральды – со стороны отца и Джаны – старшей кузины матери.
Интересно, какую еще пакость задумали интриганки, которым родители были вынуждены меня доверить, уходя в экспедицию на Асгардор.
– Но ведь мы не к его милости! – делано возмутилась Джана. – Проведывать претенденток можно каждый день с часу до трех пополудни.
– А зачем их проведывать? – недовольно ворчала я, с огорчением понимая, что деваться некуда и ничего изменить сейчас уже нельзя.
